Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Из Харькова Ф. В. Шидловский писал адмиралу Ф. М. Апраксину 5 марта 1711 г.: «Особливо вашему сиятельству доношу о людях сего краю: за прельщением, а паче за страхом великим, острую измену показали, чего никогда у нас на Украине не бывало: три местечка Водолаги без бою сдались, изменивши обще с запорожцами, других доставали и один городок достали… А в приезд мой в Харьков старшина мне все сказали: аще бы хан за Харьков дале в Украину вступил, многие-б местечка изменили, за великим страхом всех их посполитство повыдовали хану, вырубить всех». В том же письме генерал-майор писал: «А на гетманцев нам надеждей держать не для чего; они тому давно рады, первые они-ж наш край будут грабить весьма»[786]. То, что начиная войну, противники Петра (в поход выступили ногайская и буджацкая татарские орды, янычары, шведы, поляки и запорожцы) собираются «прельстить» местное население мягким обхождением, подтвердилось при допросе взятого в плен под Бреславлем в феврале 1711 г. ногайского татарина, который «сказал, что им от хана и от сына его жестоко приказано, дабы черкасам разорения и грабежу не чинить и в полон их не имать, и не рубить, а брать бы только один провиант, живности и фураж, а лошадей не брать»[787]

. Взятый в том же месяце в плен поляк Иван Небельский из войска союзного туркам и шведам польского «воеводы киевского» также подтвердил: «И от него, воеводы киевского, и от султана заказано казаков из польских хлопов отнюдь не рубить и в полон не брать, и не разорять, кроме провианту и фуражу; токмо татары церкви русские разоряют»[788]. Упоминание «польских холопов» объясняет необычно мягкое поведение орды: поляки продолжали претендовать на земли Правобережной Украины и рассчитывали расположить к себе местное население.

Впрочем, боевые действия скоро приняли традиционный для этого региона и привычный для участников характер. В ожидании прихода неприятеля харьковский полковник подготовил город к обороне: «В городе у нас в Харькове все исправно и расположено, кому где на стене стоять», – писал он 14 февраля 1711 г. И когда крымский хан с запорожцами подошел к Харькову, «запорожцы грабили посады и некоторые дворы выжгли, а на город стреляли и вышеписанного числа [5 марта. – Б.

М.] пошли восвояси», – писал Шидловский Апраксину [789]. В письме из Харькова от 20 марта 1711 г. Шидловский сообщал Апраксину о нападении на еще одну крепость в начале марта: «Неприятель, как хан крымский, так и воры запорожцы, были под Новобогородицким и вошли было оные воры запорожцы в посад, и по меньшему городу из мелкого ружья только стреляли, а из города били на них из пушек. И оные воры, того города меньшого не достав, выжгли в посаде несколько хат и пошли прочь… О Новобогородицком вашему сиятельству доношу, что так крепость земляная и делана регулярно и войтить (?) об ней не извольте: не запорожцам такую крепость добывать; артиллерии и зелья достаток, только мало людей» [790]

.

Предупреждал царя о нелояльности местного населения и М. М. Голицын 22 февраля 1711 г.: «Весьма черкасы нам не безопасны по нынешнему времени, дабы неприятелю не поддались, и так ныне в Немирове и в Бреславле от них показалось, что без всякой противности оные замки воеводе Киевскому отдали, такожде и по другим деревням, которые во околичности Бреславля и Немирова, с доброжелательством неприятелям провиант дают и от них не бегут»[791]

. Действительно, по сообщению языка, «как воевода киевский пришел к Немирову, и на встречу к нему из города Немировские жители вышли, войта того города с людьми, и встретили его с хлебом и в город пустили»[792]. Схожие опасения высказывал князь Г. Долгорукой Я. Брюсу 05 марта 1711 г.: «Хан крымский в нашей Украине около Полтавы и Харькова, а султан, ханский сын, и воевода киевский около Немирова обретаются. Которые, кроме провианту и фуражу, полону не берут и никакого разорения, как в наших краях в Украине, так и в здешних местах, не чинят, токмо поступают факциями; знатно, что хотят прельстить поляков и казаков к своей стороне, над которыми ген. – майор Шидловский в Украине имел пертикулярное счастье, и чаем, что оные за нынешним последним временем назад поворотятся»[793]. «Дайте нам знать, как найскорее, во многих ли местах казаки неприятелю не противились и приняли их» [794], – спрашивал Петр князя М. М. Голицына 5 апреля 1711 г.