Осиное гнездо

— Что вам надо? — спросил Анатолий Иванович.

— У вас не работает телефон. Я из телефонной станции мастер, откройте на минуту, я устраню неисправность в аппарате.

— Сейчас, одну минуту, — сказал Анатолий Иванович и пошел надевать халат.

Но когда он открыл дверь, на площадке оказался еще один человек в кепке, немного сдвинутой на лоб, высокого роста, крепкого телосложения.

— Постой здесь, проверь линию от двери до коробки, — сказал мастер, входя в прихожую и не закрывая за собой дверь.

Анатолий Иванович ушел в столовую.

— Можно вас на минутку, — попросил мастер.

— Можно, отчего же нельзя, — ответил Анатолий Иванович.

— У вас тут жучок, подслушивающее устройство, вот посмотрите.

Анатолий Иванович нагнулся и в это время получил сильный удар пестиком по голове. У него тут же в глазах блеснули искры, а потом все стало темно, и уже он не чувствовал боли.

Убедившись, что прокурор мертв, бандиты — убийцы, оставив лужу крови на полу, спокойно вышли с втянутыми головами в плечи, закрыли дверь, спустились со второго этажа, вышли со двора, сели в машину и уехали в неизвестном направлении.

Когда Элла вернулась домой с полной сумкой всякого добра, муж уже был бездыханным.

После истерики, как всякая женщина, в самую трудную минуту, она взяла себя в руки, перестала кричать, надела черный платок на голову, закрыла дверь, дважды повернув ключ в замочной скважине, бросилась в Белый дом. Но там был один дежурный. Оказалось, что Дискалюк собрал всех, в том числе и начальника милиции и на машинах еще вчера уехали на Яблоницкий перевал, устроив себе двухдневный отдых.

Куда идти, к кому обращаться? Почта тоже оказалась закрытой. Работал только телеграф. Но куда звонить в таких случаях, Элла просто не знала. Она также не знала, куда обращаться по поводу приобретения похоронных принадлежностей, поскольку никто из них заранее к смерти не готовился. Она нечетко представляла, что делать с лежащим в крови трупом, который еще вчера был ее живым мужем.

После обильных слез и тяжких рыданий, она вспомнила, что у ее мужа есть помощник, секретарь, есть три судьи и к ним-то она и может обратиться в данную минуту. Она бросилась к телефонному аппарату и к ее удивлению, телефон заработал, она могла звонить и сообщить о своем горе. И она стала обзванивать всех, кто мог ей помочь.

36

Неисчислимые беды великому народу принес коммунистический постулат об общественной собственности на средства производства, в том числе и на землю. Собрались два немецких еврея, не проработавшие ни месяца на производстве, не вырастившие и килограмма картофеля на земле и решили, что земля — матушка должна принадлежать всем и никому конкретно. И пошла писанина. На нее мало кто обращал внимание, но тут появился Ульянов, дальний родственник по крови Маркса и Энгельса. Он слукавил, обещая землю крестьянам, но никто не знал, что только в цветочных горшках и не горсти больше. И люди поверили ему.

А ведь, если разобраться, то земля никому конкретно принадлежать не может. Это человек принадлежит земле. В землю же он и уходит. А так называемая частная собственность на землю это всего лишь право трудиться на этой земле, не более того. Это право достается детям по наследству, либо другим лицам по завещанию. Они тоже временные на земле. А когда земля принадлежит всем, то она не принадлежит никому конкретно. Тогда она, как показала практика, принадлежит вождю, а все, кто обитает на этой земле, становятся рабами и у них вырабатывается негативное отношение к земле.

А землю надо любить, бережно относиться к ней и вдобавок трудиться на ней в поте лица. Семьдесят лет коммунистического рабства полностью выхолостило любовь к земле.

Пройдут трудные годы, прежде, чем крестьяне повернутся лицом к кормилице — земле. А пока многие просто не знают, что с ней делать и по сей день.

Верховные советы России и Украины сделали все, чтобы крестьяне не получили землю в собственность. Это дало возможность не только им, но и другим властным структурам торговать землей, продавать ее крестьянам, а вырученные деньги прятать в чулок, либо в западные банки.

Председатель сельсовета Апшицы Лимон, ставший как бы полновластным хозяином ничейных земель, отобранных у крестьян сорок лет тому назад, понимал, что ему одному не справиться с таким количеством земли, занял выжидательную позицию.

После скромных наделов каждому крестьянскому двору, в его распоряжении остались целые массивы, предназначенные для застройки жилища. Состоятельные люди, которые росли теперь как грибы, на радостях, начали строить дома для маленьких детей и даже для будущих своих чад. Это движение приняло всенародный размах в селе. Каждый стремился занять участок под строительство, но такой участок можно было приобрести только у Лимона по цене сто долларов за одну сотую гектара.

У Марии Петровны Коржук четверо детей от первого мужа и двое от второго Василя, который после рождения дочери, запил, к большому удивлению жены Марии.

— Не везет мне в жизни, — жаловалась она соседке. — Первый муж пил без просыпу и, похоже, этот недалеко ушел от него. Не знаю, что делать.