Осиное гнездо

Он свернул налево, остановился у самого входа, торжественно вышел из машины и величественно захлопнул дверцу. Здесь, у входа встречал его единственный человек в широкополой суконной шляпе и майке вместо рубашки с искривленным беззубым ртом Иван Заплесневелый, уже второй год занимавший должность посыльного, что на языке местных обитателей означало «бохтыр».

— Едут! — закричал Иван, вытаращив глаза, так что белки засверкали.

— Кто едет?

— Сам!

— Кто сам?

— Презентуха Диско — подлюка. Только что звонили. Надо выставлять караул.

— Почетный караул, — сказал Лимон и побледнел от такой новости. — Зови всех ко мне в кабинет. Срочно! Пусть все бросают и ко мне в приличном наряде.

Он поднялся на второй этаж, заскочил в свой кабинет и обнаружил, что над его головой нет портрета президента. Единственный телефонный аппарат сиротливо стоял на тумбочке, и тот оказался разбитым.

Когда все работники сельсовета уселись на табуретки, перед столом председателя, он встал и спросил:

— С чего начнем?

— Я считаю, — сказала Марта Иосифовна, — что надо начинать со столов. Надо выгребать весь мусор из ящиков. Я помню, еще когда-то давно, первый секретарь райкома Шпатарюк к нам приезжал. Так он ничего не спрашивал, ни на что не смотрел. Он только попросил: откройте ящик своего стола. Тогдашний председатель Кузьмук дрожащими руками выдвинул ящик, а там такое… в обморок упасть можно. «Все ясно» — сказал великий человек, развернулся, сел в машину и уехал. А потом такой был разгон! На всю Раховщину. Я тоже там сидела на этом совещании и плакала от стыда.

— Марта Иосифовна права, — трагическим голосом изрек Лимон. — Срочно доставайте мешки, и весь мусор из ящиков высыпайте в эти мешки и сносите в кладовую. Кладовую закрыть на замок, а ключ закопать в землю. Замок срежем потом.

Все сотрудники, а их было шесть человек, разбрелись по своим кабинетам и принялись выгребать мусор из ящиков. Только землемер присел к столу, с трудом взгромоздил локти на стол, уронил голову в раскрытые ладони и крепко задремал.

Лимон тем временем вытащил все ящики стола, и ненужные бумаги кидал в печку. Когда печка была переполнена, он достал зажигалку и поджег содержимое. Дым повалил в кабинет. Вдруг дверь открылась, и на пороге показался сам Дискалюк.

— У тебя что — пожар тут?

— Здравия желаем господин президент Раховского края! Ваши подданные, жители села Апшицы в полном здравии, благодаря вашим заботам об их благополучии, пребывают в довольстве и сытости. Докладает народный избранник Лорикэрик, что значит Ленин, Октябрьская революция, индустриализация, коллективизация, электрификация, радиофикация и коммунизм.

— Ну и имя у тебя. Хорошее имя. Только, может быть, тебя следовало бы заново крестить. Я бы тебя назвал Нук — независимая Украина. Кратко и современно. Но для этого надо очень стараться. А я приехал жалобы разбирать. Слишком много на тебя жалоб. Землю продаешь под застройку. По чем у тебя сотка? Только не ври. Я лгунов не люблю.

— По восемьдесят долларов, — соврал Лимон.

— Ты не ошибся? — Дискалюк сверлил его глазами, да так удачно, что у Лимона отвисла, а потом стала дрожать нижняя губа. Чтобы выйти из тупика, он бросился к сейфу, сгреб все, что у него было, и бросил на стол.

— Вот здесь все пожертвования. Теперь я — нищий. Пощадите, господин президент!

— Я сейчас посажу тебя. Ты — лгун. Я давно за тобой наблюдаю. Почему ты раньше ко мне не пришел? Почему ни разу не зашел ко мне в кабинет? Тоже мне Гобсек, все жмешься, а ведь надо делиться. Это диалектика.

— Гобсек! Гобсек! Давайте я буду Гобсек. Не Нук, а Гобсек. А кто такой Гобсек?

— Скупердяй из Ясиня. Теперь он уже не председатель. Сам господин Устичко ему такую кличку дал.

Лимону оставалось последнее средство — опуститься на колени, сложить руки как перед изображением Иисуса Христа.

— Не губите народного избранника, умоляю вас! Я молодой представитель народа, свежий избранник, у меня нет еще опыта общения с великими людьми. Ить не ошибается тот, кто ничего не делает, — лепетал Лимон, ползая на коленях, а потом обнимая и целуя колена господина Дискалюка.

— Ишь ты! не забыл марксистскую установку. Ну что ж! я тебе поверю. — Дискалюк повернулся к двери. Лимон в страхе преградил ему путь.

— Пока не возьмете эти бумажки — не выпущу, хоть судите меня народным судом и отправляйте на десять лет по ленинским местам.

— Ах ты, комар! Ну и хитер же ты! Купить хочешь? А я не продаюсь. У тебя тут забежать есть куда?

— Есть, есть, а то, как же! Спустимся вниз, я провожу вас.

Перед входом в здание сельсовета «президент» свернул направо и направился в нужник, а Лимон, набив сумку деньгами, подбежал к машине, рванул дверцу и бросил на заднее сиденье. Там были все деньги. Он постоял, почесал затылок, потом побежал посмотрел, идет ли «президент» и, убедившись, что он еще там, в нужнике, быстро вернулся к машине, запустил руку в сумку и вытащил много зеленых, которые тут же сунул во внутренний карман пиджака.

— Ну и нужник у тебя! Меня чуть не вырвало. А что— уборщицы у тебя нет?

— Штатной единицы нет, господин президент.