Осиное гнездо

— Детки мои дорогие! Спасибо вам огромное! Раховское вам спасибо. От представителя президента спасибо. К сожалению, у меня нет ни печенья, ни леденцов, а очень жаль. Не думала я, что встречу вас здесь, в начале села. Я ожидала бабушек и дедушек в орденах, именно они должны были меня встречать, а послали вас. Ну, я пришлю вам посылку, а в посылке будут и конфеты и печенья. И вы разделите на всех.

— Нас много, — сказал мальчик. — Всех школьников обязали стоять вдоль дороги с букетами цветов и бросать под ноги, вернее под колеса машины, в которой вы сидите.

— Что я говорила, Абия Дмитриевна! У вас авторитет, какого не было у Мадлен Олбрайт и даже у Маргарет Тэтчер. Мне надо скорректировать свою речь. Я должна добавить эту мысль.

Водитель завел двигатель, машина двинулась с места и на второй передаче, громыхая по ухабам, направилась к сельскому совету.

Здесь был клуб, построенный еще при советской власти. Это каменное, приземистое здание с небольшими окнами, в котором остались еще старые коммунистические лозунги. Здесь было всегда темно и неуютно. На небольшой сцене, сколоченной из досок огромная трибуна и несколько сдвинутых столов, покрытых зеленым сукном. Вокруг клуба стояли около десятка автомобилей марки «Жигули», на которых можно было выехать из села на первой передаче. Вся эта чудо — техника принадлежала бизнесменам и работодателям в Чехии. Не так давно один Пицца набивал карманы, продавая рабочую силу в Чехии, а теперь таких работодателей развелось так много — пересчитать трудно.

Как только поступил сигнал, что машина с прикрепленным флагом Украины на борту, движется в сторону администрации села, раздались гудки всех автомобилей, а народ как повернул головы в сторону моста, на котором показались красные «жигули», так и замер без движения.

58

Машина остановилась у памятника погибшим воинам, и госпожа Дурнишак ступила на грешную землю Апшицы. Лимон низко наклонил голову, опустив пальцы правой руки до земли, а в левой держал поднос с хлебом и солью, при застывших, то ли от ужаса, то ли от радости граждан, приветствовал госпожу Дурнишак, заранее заготовленными словами, перенесенными сначала на бумагу, а затем выученными наизусть:

— Добро пожаловать, дорогая госпожа Дундишак

. Подобно красному солнышку, а оно согревает нашу землю и дает нам скудные урожаи, вы явились к нам, чтоб согреть наши души и сердца в этот торжественный для нас день — День села. Под мудрым руководством выдающегося сына нашего края господина Дискалюка, мы догоним и перегоним не только Россию, но и передовые страны Европы, и с триумфом войдем в Евросоюз.

Абия Дмитриевна уже привыкла к тому, что ее фамилию постоянно искажают, и не сильно обиделась на председателя. А потом раздался гром аплодисментов и даже крики «ура». А пьяный инвалид войны (контуженный) Никорич Дима во всю луженую глотку заорал:

— Да здравствует Дурнишако-како! Да здравствует Дискалюко-суко!

— Уря-а-а-а!

Чтобы прекратить крики восторга, госпожа Дурнишак подошла к микрофону, который почему-то искажал ее речь, дважды кашлянула, и когда произошло полное замирание восторженной толпы, начала свою речь негромкими словами, в результате чего граждане даже перестали сопеть.

— Вы хорошо встречаете гостей, — сказала она. — Очень польщена, очень рада. Примите привет от нашего выдающегося представителя президента, друга, учителя и брата Дискалюка Дмитрия Алексеевича. Он, как и я, не мог заснуть в эту ночь, думая о судьбе каждого из вас. Он передает вам низкий поклон и массу наилучших пожеланий.

Кто-то с пионерским горном протрубил сигнал, и все ринулись в клуб. В дверях образовалась пробка, и эту пробку никто не мог протолкнуть. Какие-то два здоровых парня стали по бокам дверного проема и ни туда, ни сюда. Между ними стали еще двое, и тоже — ни назад, ни вперед.

— Мы тут не пройдем, — сказала Дурнишак.

— А кто бы сюда вас вел, Абия Дмитриевна? — сказал Лимон. — Мы пройдем через черный ход. Пусть они тут толкаются, а мы поднимемся в мой кабинет, где собирается президиум нашего праздника, и минут через сорок войдем в зал с черного хода.

— Со служебного входа, — поправила Зина. — А ваши овцы не разбредутся, всенародный пастух?

— Это быдло будет стоять здесь хоть до утра. Я предупредил всех, что будут высокие гости из Рахова, а Рахов — это столица нашего микро государства.

Они поднялись на второй этаж в кабинет Лимона, выбрали президиум, куда: супруга Лимона Ольга Васильевна, отец Лимона Семен Соломонович, двоюродные братья и сестры Лимона. Всего пятьдесят человек. Лишь некоторые сидели, большинство же стояло по причине отсутствия мест. На столе лежала кипа грамот с изображением президента и масса всяких безделушек, типа самодельных рукавичек и носовых платков, предназначенных для подарков выдающимся жителям села.

Дурнишак подошла к портрету президента Кучмы, подтянулась на цыпочках и поцеловала его в лоб.

— Живи сто лет, наш дорогой отец и покровитель бедных и богатых, ты всем нам даешь жить, — сказала она при всеобщем молчании членов президиума.