Осиное гнездо

— У Дмитрия Алексеевича много друзей… неисчерпаемое количество и еще столько же желают ими стать, но Дмитрий Алексеевич не очень-то нуждается в друзьях. Его должность не выборная, а назначаемая губернатором области по согласованию с президентом, который сидит в Киеве. Так что… а потом, откуда я знаю, а вдруг в одной из ваших сумок заложено взрывное устройство? Хороша бы я была супруга великого человека, если бы я приняла такую сумку от незнакомого человека, унесла ее в кладовую и вдруг ночью, часа в три или четыре, раздается бы мощный взрыв и мы все взлетели бы на воздух. Вы поставьте себя на мое место, тогда вам легко будет извинить меня.

— А если за меня поручится этот полковник?

— Этот Ватраленко — Задраленко?

— Он самый.

— Вы ручаетесь за него? — спросила она у начальника милиции, который не спешил уезжать, в то время как все разлетелись по своим рабочим местам.

— Это наш человек и к тому же мой земляк. Дмитрий Алексеевич его хорошо знает. Можете быть уверенны в исключительной преданности этого коротышки вашему мужу, как президенту нашего района. К тому же, у него все с ножа, свежатина, которой не найти ни в Рахове, ни в Бычкове. Вон ваша одна собака все хвостом виляет, познакомиться хочет, зная, что ей перепадет.

— Ну, тады ладно, ежели собака, она у нас избалована свежатиной, чует, должно быть. Подъезжайте ближе, — согласилась Марунька. Лимон свободно вздохнул, повернул ключ зажигания вправо и подъехал к воротам. Ватраленко уже умчался, помахав рукой своему земляку.

— Ну, давайте выкладывайте, я должна посмотреть, что у вас там. Сейчас такое сложное время, сами понимаете. Ить не только взрывчатку можно подложить, но и отравленные продухты притащить. И не обязательно вы это можете сделать. Это может сделать и тот, кто резал этого теленка и даже тот, кто его кормил. Вы решились бы поручиться, что эти люди — честные люди и не питают к Дмитрию Алексеевичу никаких враждебных чуйств? Если можете — говорите, я поверю вам, если нет, то забирайте свои дары обратно, они нам не очень-то и нужны. Наши собаки сыты, они это мясо навряд ли есть будут, так что я право не знаю, что с этим скарбом делать? А откуда вы? скажите!

— Из Апши. Нет, из Апшицы.

— Как это так: Фига — здесь, Фига — там.

— Прошу простить: не Фига, а Фигаро. Дело в том, что в Апше я живу, а в Апшице я работаю. Все село приходило, умоляло меня дать согласие баллотироваться в председатели. Я такое согласие дал и теперь я — председатель, своего рода тоже не совсем того… маленький человек, как думают некоторые.

— А что у вас в той сумке, что за отрава оттуда сочится, ну — кося, откройте енту сумку!

— Да там…

— Откройте, я сказала. Эй, Бабурин, ко мне, живо!

Большая жирная собака лениво поднялась, подошла к хозяйке и подняла морду.

— Нюхай, что там?

Собака понюхала, вильнула хвостом и отошла на прежнее место. Марунька облегченно вздохнула. Теперь она сама бросилась открывать сумку.

— Ха — ха — ха! Битое стекло в сметане. Я многое в жизни видела, а такого еще не приходилось. Да вы что нам суете, голубчик? Я сегодня же доложу мужу о вашем неблаговидном поступке. Вы думаете, что наши кошки будут эту сметану хлебать? Да никогда в жизни! А если бы служанка, то есть я хочу сказать, домработница, позарилась бы на эту сметану, — что тогда? Ну, я этого Ватраленко— Надраленко надеру: он с полгода у меня во дворе не появится. Прохвост он, вот он кто. Короче все, уезжайте! вместе со своим битым стеклом.

— Но, Мария Петровна! Позвольте!

— Нет, не позволю. Зачем тащить в дом великого человека всякую рунду, типа битого стекла в сметане? Эй, Ромка, позвони отцу на работу. Тут фулиган из какой-то Апшицы битое стекло в сметане притащил. Убивец проклятый, ураг народа, ишь чего замыслил!

— Мария Петровна! Я, я уезжаю, не звоните только, умоляю вас. Мы друзья с вашим мужем и не надо вам звонить, я от души, честное слово. Я не виноват, что дорога такая плохая, машиной подбрасывало, и банки побились. У меня дома все были целы, клянусь вам, вот вам крест — Лимон перекрестился— я от всей души. А мясо, ну это просто прелесть. Хотите, я кусочек сырого съем, ради того только, чтоб вы убедились, что мясо высшего качества. У его, у этого мяса особый запах, сам Кучма взял бы такое мясо, да далеко ехать.

— Фи, далеко! каких-то восемьдесят километров.

— Восемьсот километров, Мария Петровна! вы что, того?

— Ах ты, жук навозный! Ну, откуси, а я посмотрю, как у тебя это получится!

Лимон распаковал одну ножку, марля уже немного побурела и выглядела не такой свежей, как вчера, откусил мякоти и стал активно жевать.

— Жуется? — спросила Марунька.

— А вы попробуйте!

— Еще чего? Ну, ладно. Свежатину, как ты говоришь, я так и быть, приму от тебя, а вот битое стекло в сметане вези обратно. Раздай крестьянам, как Ленин раздавал землю.

— У меня еще колбаса есть, — сказал Лимон, немного приободрившись.

— Кинь собаке кусочек, если съест— тогда возьму.

Лимон достал носовой платок, очистил колбасу от сметаны и бросил собакам, что лежали поодаль. Но ни одна из них не пошевелилась. Они уже насытились.