Оскорбленные чувства

Телефон Леночки блипнул, она рванулась, поднесла экран к глазам, потекшая ее радужка вспыхнула матричным светом.

Нет, это не он, – разочарованно оповестила она. – Это мама.

Да пошел он в пень, твой Виктор, – скривилась коротышка. – Он, видать, из породы «сунул, вынул и пошел».

Нет-нет, – запротестовала Леночка, – он просто очень занятой. У них сейчас много дел в комитете. И потом, он же написал мне «пупсик». Это же нежно, правда?

Пупсик-говнупсик… – пробормотала черноволосая. – На фиг с поля. Вертит он тобой. Цену себе набивает. Одним словом, козел.

От невнятной компании отделился и поднялся во вест рост паренек, сидевший до этого к подругам затылком. Он был долговяз, напоминал балаганного зазывалу, вставшего на ходули.

Толя! – воскликнула Леночка. – А я тебя не заметила.

Толя неловко переминался, кивая. Подевалась куда-то его обычная бойкость. Осталось лишь беспокойство движений. В вертлявости рук читалась тревога.

Не подсядешь? – спросила Леночка.

Толя подсел. Сотоварищи наблюдали за ним из своего угла, посмеиваясь.

Привет, – сказал он глухо. – Это твои подруги? Я Толя.

Произошло знакомство. Представившись, черноволосая принялась выцеживать из бокала последние капли коктейля. Коктейль громко забулькал. Махнув официанту, она показала жестом козу, дескать, несите второй бокал.

А меня вот пока отпустили, под подписку, – с места в карьер сообщил Толя.

Надолго?

До суда. А на суде, надеюсь, оправдают.

А что вы сделали конкретно? – спросила коротышка.

Выложил у себя на страничке картинку. Фотку начальницы, – промямлил Толя.

А-а-а, так она же по всей Сети гуляла, – холодно отметила черноволосая, – ее кто только не выкладывал.

Леночка пояснила:

Толя сделал фотошоп. В оригинале начальница с кнутом во рту, а на его картинке – уже с крестом во рту. Расценили как кощунство.

Неправда, Лена, фотошоп сделал не я! Не знаю кто. Увидел у знакомого и перепостил. Просто перепостил.

«Сначала крест несем, а потом сосем» – это же твой стилек, разве нет? – прицепилась Лена.

Да почему сразу мой? Не я, говорю же.

Толя насупился. Еще недавно он был бонвиваном. Родной его дядя якшался с царьками и баями региона: он с детства дружил с очень важным лицом, состоявшем при губернаторе. Очень важное лицо подарило дяде угодья в лесном заказнике, и тот, заделавшись егерем, неустанно принимал там высоких гостей – бывших спортсменов, охранников, бандитов, головорезов, воротил, рэкетиров и толстосумов, превратившихся по мановенью фортуны в генералов, министров и рулевых. Даже губернатор, даже ревизоры из Москвы и те с удовольствием приезжали к нему отдохнуть. Припасть к природным щедротам родины.

Гости рыбачили и с шиком стреляли птицу, лосей, русаков, кабанов. Туши таскали по снегу волоком, оставляя на белом грязно-багровые косы, а собаки носились кругами, очумело вывалив языки. Пока жглись костры и поварская бригада свежевала, рубила и разделывала дичь, Толин дядя самолично натапливал баню, укладывал уставших охотников и рыбаков на горячие липовые полки. Подложив под светлые головы охапки целебных можжевеловых веток, он взахлеб стегал холеные ляжки и спины березовым веником. Толя, любимый племянник и баловень, поддавал пару. Раскаленные угли лихо окатывались водой из ковша. Гости охали и просили поддать еще. Кто-то бежал с первобытным воплем нырять в ледяную купель; морозная вода кусалась, жгла, ерошила. А в предбаннике, пока готовился княжеский ужин, журчала по рюмкам водка, краснели раки, балагурили девочки. Под мокрыми простынями серпами очерчивались их голые груди.

Именно там Андрей Иванович Лямзин с руками, липкими от хитиновой шелухи, с войлочной шапочкой на голове и грудью, сырой от хвойного банного пота, заметил ловкого Толю и нарек его про себя гельминтом. Тогда же дядя уговорил Андрея Ивановича примостить Толю в своем министерстве.

Так Толя был пристроен. Толя начал кататься на молодежные слеты и съезды. Толя увидел в Москве известных певцов и самых главных людей государства. Они говорили со сцены, а Толя стоял в толпе средь таких же свезенных из областей и краев оболтусов и вопил что есть мочи:

– Да! Да! Да!

У Толи появился «мерседес». И дядя поговаривал уже, что присмотрел ему невесту – дочку этого самого очень важного лица, выпускницу заграничной магистратуры, повелительницу инстаграма. Толя предвкушал дальнейшие взлеты и милости рока, но незадолго до смерти Андрея Ивановича очень важное лицо было неожиданно схвачено за растрату казенного миллиарда. Толин дядя остался без покровителя и залег на дно. Свадьба была отложена. Дамоклов меч был занесен. Дядино егерство зашаталось. Толя перестал заноситься.

Я долго думал над всей ситуацией, прикидывал хрен к носу, – внезапно сказал Толя, – и дотумкал. На меня донесла Марина Семенова.

Да ну! – возбудилась Леночка.

Семенова? Та самая? – уточнила черноволосая подруга, принимаясь за второй бокал «Маргариты».

Ну а кто еще? Во-первых, я знаю, мне передавали, она увидела меня как-то с Андреем Ивановичем и потом обозвала бездарным дрыщом. Чем-то я ей не понравился.

Да кто ей вообще нравится? – вскинулась Леночка.