Османец

— Ты можешь набрать опытных моряков из Венеции. Они будут счастливы сражаться против генуэзцев, их вечных конкурентов в торговле, к тому же они заклятые враги византийцев.

— Венецианцы ведь христиане? Один раз они пообещают, а в следующий — увильнут. Аллаху известно, что они задерживают поставку ружей, которые твой отец считает необходимыми для претворения нашего замысла в жизнь. Нет, если я хочу, чтобы всё было по-моему, я должен черпать силы в самом себе. У меня должна быть крепость на европейском берегу Босфора. Я возведу её к северу от Константинополя. Но, как только я приступлю к постройке, Константин заподозрит, что я что-то замышляю. Никто из моих предшественников так не поступал. Константин сможет собраться с силами и разрушить это укрепление раньше, чем оно будет способно отразить атаку. Так вот, это не должно произойти...

Сердце Энтони гулко стучало. Не станет эмир ни с того ни с сего поверять ему свои мысли.

— Я должен рассеять подозрения византийцев, — сказал Мехмед. — Я хочу, чтобы ты, Хоук-младший, сделал это для меня.

— Я, о падишах?

— Ты знаешь их повадки, ты выучил их Язык. Ты жил среди них. Пока что у нас с Константином не было никаких контактов, кроме обычного обмена любезностями. Ты отправишься к нему моим послом и убедишь его, что я и мои люди хотим только мира, а что строительство крепости на европейском берегу Босфора начато для нашего общего блага в защиту от притязания Валашского князя Дракулы. Слышал о таком?

— Только имя.

— Хорошо. Я слышал, что он очень жестокий человек, настоящее чудовище. — Мехмед замолчал.

Энтони удивился, что Мехмед называет кого-то жестоким человеком, не подозревая о том, что по жестокости ему самому нет равных.

— Помнишь ли ты, о падишах, — спросил он, — что меня вышвырнули из Константинополя под страхом смерти?

Мехмед посмотрел на него.

— Ты отправляешься туда моим послом. Чего тебе бояться? Ты будешь находиться под моим покровительством. За любой волос, упавший с твоей головы, я вздёрну сотню детей. Скажи им об этом. Добейся успеха, помоги мне взять этот проклятый город, и я скажу тебе: проси у меня всё, что есть в этих стенах, и это будет твоим.

Энтони судорожно сглотнул. Его воображение разыгралось, рисуя ему... картины возможной мести. Но он не мог позволить мечтам опережать действительность.

— Я выполню твоё поручение.

— Начнёшь с Константинополя, оттуда отправишься к господарю Сербскому Георгу Бранковичу. — Эмир замолчал, глядя на Энтони. — Ты что-нибудь слышал о нём?

Энтони облизнул губы. Уже не в первый раз у него возникало подозрение, что Мехмед узнал о его связи с эмир-валиде. За те шесть месяцев, которые он был женат на Лейле, его приглашали в спальню Мары шесть раз. Они страстно любили друг друга, казалось, ещё сильнее, чем прежде.

— Посетишь его... в качестве моего посла. Мне нужно его обещание, что сербская армия не поднимется против меня, если я начну этот великий поход, и что армии с Запада не будут пропущены через его земли.

— Понимаю, — сказал Энтони. При одной мысли о том, что такой молодой человек способен покорить почти всю Европу, у него закружилась голова.

— Ещё я хотел бы, чтобы ты встретился с Яношем Хуньяди.

— С Хуньяди? — нахмурился Энтони. — Но он наш враг. Все мадьяры наши враги.

— Он стар, Хоук-младший. Когда-то давно он сражался против сыновей Османа. Ты предложишь ему от моего имени заключить мир между нашими народами. Хуньяди согласится на моё предложение.

Энтони склонил голову; признавая правоту эмира.

— Ещё один властелин, которого ты посетишь, это князь Дракула, — продолжал Мехмед.

Энтони резко вскинул голову.

— Он охраняет северные подступы к Трансильванскому проливу. От него я должен получить обещания в нейтралитете, Хоук-младший. Дракула — опасный человек. Шесть месяцев назад я отправил к нему посольство, и до сих пор никто оттуда не вернулся. Я даже не знаю, дошли ли мои люди до князя. Но ты должен найти его и убедить в том, что я могущественный правитель и что народ мой силён. Тебе это по силам, а моим советникам не удастся... Ты говоришь на языках этих людей.

Валашском?

— Дракула знает латынь. Ты поговоришь с ним и расскажешь обо мне. Но не о моих планах. Я требую только его нейтралитета. В противном случае в один прекрасный день мои янычары вторгнутся в его владения и бросят его самого к моим ногам, — разъярился Мехмед. — Они всё равно поступят так, как только Константинополь будет моим.

— Я понимаю, о падишах.

— Тебя будут сопровождать два моих советника, Халим-паша и Мехман-паша. — Мехмед улыбнулся. — Ты не против того, чтобы путешествовать со своим тестем?

— С удовольствием.

— Ты будешь во главе посольства. Мои люди пойдут на это, несмотря на то, что ты очень молод, Хоук-младший. Сколько лет тебе исполнилось?

— Двадцать, о падишах.

— Я был годом старше, когда мне пришлось принять наследство. Это случилось в прошлом году. Не упусти возможность послужить мне и подняться к величию.

— Я сделаю всё для этого. — С этими словами Энтони поклонился.

Глава 5

КОНСТАНТИНОПОЛЬ