Османец

Самой последней шла артиллерия. Энтони отправился в Брусу, чтобы помочь отцу. Обычные пушки было сложно транспортировать, но для того, чтобы передвигать гигантскую пушку, запрягли шестьдесят волов. Две сотни людей толкали её. Ещё двести человек трамбовали землю, по которой её тащили. Почти целый год эту пушку переправляли к Босфору, и потом встала самая трудная задача — погрузить её на галеру, чтобы доставить на европейский берег. Сам Мехмед, нервно покусывая губы, наблюдал за тем, как укреплённые аппарели[45] соскальзывали с судна; они трещали и угрожали сломаться под такой тяжестью. Вокруг суетилось множество людей, стоявших по колено в воде и отдававших приказания. Энтони был мокрым от волнения. Хоть и не обученный на инженера, Джон Хоквуд выделил те основные этапы, которые необходимо было преодолеть. И медленно, напряжением разбухших мускул рабов, тянущих верёвки, моряков, с которых струился пот, поворачивающих лебёдки, это чудовище было погружено на борт. Судно накренилось, и вода хлынула в вёсельные отверстия. Джон Хоквуд быстро распорядился, чтобы все, кто мог, бросились на другой конец судна. Пушку, для баланса, наконец задвинули в середину судна и сразу отдали швартовы. Медленная переправа началась.

На европейском берегу разгрузка также угрожала катастрофой, но Джон Хоквуд всё контролировал, и пушка безопасно была спущена на землю.

Византийцы отдавали себе отчёт в мощи той силы, которая скапливалась у их порога, но они должны были верить, что турки готовятся к походу против Дракулы.

Наконец крепость была построена. Собрав своих личных охранников — янычар и сипахов — всего около пятнадцати тысяч человек — и всех своих советников, включая Хоквудов, Мехмед объехал укреплённые стены. Армия османцев держала строгий порядок: красно-голубые одеяния янычар контрастировали с белой униформой сипахов в стальных доспехах. Мехмед в золотых доспехах на белом жеребце торжественно выступал во главе шествия.

Конечно, шум, с которым армия двигалась вперёд, воинственные крики турок, усиленные громом барабанов, звуки цимбал и рёв труб сильно действовал на противника. Энтони наблюдал, как на стенах Константинополя появлялось всё больше и больше людей. Возможно, размышлял он, Анна и Кэтрин были среди них. Его интересовало, о чём они думают сейчас. Ни один здравомыслящий человек не мог сомневаться, что Мехмед собирается на штурм Константинополя.

Но оставалось ещё много приготовлений. Огромная армия скапливалась в одном месте, и её надо было кормить. Турецкие галеры постоянно сновали по Чёрному морю, доставляя продовольствие.

Артиллерию необходимо было увеличить. Кроме новых пушек, Мехмед собирался пустить в дело старое метательное оружие — баллисты, служившие осаждавшим армиям уже много столетий.

Штаб эмира расположился в Адрианополе. Посланники регулярно отправлялись в Константинополь с заверениями в дружбе и сообщениями, что эмир готовится в поход против Дракулы. Таким образом, до самого последнего момента Константин пребывал в неведении.

На Джоне Хоквуде лежала большая ответственность — подготовить бомбардиров к первому настоящему испытанию. Зная, что в случае успеха его ждёт крупная награда, Джон осознавал, какой будет расплата за поражение.

Энтони по двенадцать часов в сутки работал с отцом и был счастлив этим. Казалось, он забыл о нормальной жизни до тех пор, пока Константинополь не будет взят.

Гарем и двор Мехмеда последовали в Адрианополь, советники тоже перевезли сюда всех своих домашних и имущество. Провинциальный город раздулся до огромных размеров. Пири-паша был возбуждён и встревожен.

Энтони и Джон тоже перевезли в Адрианополь своё домашнее хозяйство, но для них в этом было мало радости.

Мэри была очень обеспокоена надвигающимся военным походом, Лейла всё ещё горевала об отце.

— Ты должен высечь её, — раздражённо сказал Мехмед Энтони.

— Мне не в чем винить её...

Мехмед задумчиво взглянул на Энтони.

— У тебя появится другая жена, когда мы возьмём город, — пообещал он.

«И что с того?» — раздумывал Энтони. От эмир-валиде не было никаких известий, сам он не смел спрашивать о ней. Он чувствовал, что Мара помогает ему сделать карьеру у эмира. А что, если она умрёт?

Столь очевидные приготовления турок к осаде города вызвали реакцию на Западе. Георг Бранкович, сын Хуньяди и даже Дракула держали свои обещания и не предпринимали нападений на суше. Но Папа Римский наконец решил помочь послушным христианам и направил в Константинополь своего посла, некоего Исидора, бывшего митрополита Киевского в сопровождении двухсот солдат. Посланник прибыл в город в ноябре.

Мехмеда это позабавило.

— Двести человек, — издевался он. — Я слышал, что там уже вспыхнул бунт.

Это было правдой. Когда Исидор попытался провести богослужения в соборе Святой Софии и таким образом отпраздновать объединение двух церквей, византийцы устроили настоящий бунт, и кардинала пришлось спасать от неистовства толпы.

Его прибытие могло бы позабавить турецкий лагерь, но последующие новости не были весёлыми.