Османец

Внезапно византийцы развернулись и помчались к обманчивой безопасности внутреннего города.

Константинополь пал.

Кэтрин Нотарас подняла голову. Городской шум изменился. Крики гнева и вызова сменили крики страха, вопли дурных предчувствий. Неужели случилось то, что казалось невозможным?

Каждый уходящий день дарил надежды на то, что город будет удержан и что вскоре прибудет помощь. В тот день, когда её отец был разорван на части своим собственным чудовищем, появилась надежда на спасение. С тех пор все атаки турок отбивались, все были уверены, что нападение будет отражаться и впредь.

Все уповали на то, что генуэзский флот всё-таки придёт на помощь...

Когда три дня назад стало очевидно, что турки готовятся к ещё более отчаянному штурму, столица была наполнена духом спокойной решимости. Император созвал верующих в церковь, чтобы сообщить о своей уверенности в прекрасном будущем города.

Собор был набит до отказа, огромная толпа собралась и перед ним. Казалось, что жители Константинополя, отбросив на время свои высокомерные разногласия и забыв о личных распрях, верят в то, что их город выстоит по воле Бога, и объединяются в едином решении бороться за своё право на жизнь.

Прошлой ночью, перед тем как заснуть, Кэтрин была настроена весьма оптимистично. Уже не имело значения, что положение в городе было тяжёлым, что трупы валялись на улице, а ломоть хлеба стало невозможно достать...

Благодаря огромным водохранилищам вода в Константинополе была в достатке. Если турки решились бы ещё на один штурм, люди Византия отразили бы его. В этом они были уверены.

Лёжа в своей комнате, Кэтрин накрылась подушкой, пытаясь заглушить грохот боя. Она ждала того момента, когда кто-нибудь придёт и скажет ей, что турки вновь отбиты и отступают.

Но теперь...

Кэтрин встала с кровати, наскоро оделась и посмотрела на мужа, стоящего в дверях. Оружие Василия Нотараса было в крови, он потерял шлем; волосы, его были всклочены. Он молча смотрел на жену.

— Василий, — прошептала Кэтрин. — Что случилось?

— Мы проиграли.

— Проиграли? — Её голос стал на октаву выше. — Как это возможно?

Плечи Василия опустились, он тихо сказал:

— Джустиниани ранен, его люди настояли, чтобы перенести его в безопасное место. Император молил его остаться на позиции, потому что даже раненый он мог быть полезен. В этот момент несколько турок ворвались в город через открытую калитку. Их было всего ничего, но они захватили башню и повесили там турецкий флаг. Император, увидев это, спрыгнул со стены в самую гущу янычар и сражался с ними до тех пор, пока не был сбит с ног. Я видел, как всё это случилось...

Кэтрин слушала. Щемящему чувству страха не дал разрастись в ней какой-то новый звук, донёсшийся с улицы. Это гремела победная песня ликования. Она увидела, что сжимает руками грудь, и почувствовала сильную боль.

— Быстро, — сказал Василий. — Мой отец с минуты на минуту будет здесь. Мы должны спуститься в подвал и переждать там, пока страсти не утихнут. Затем мы предложим им выкуп за себя. Это единственный путь.

— Что будет с Анной? Мы должны привести её сюда.

— Пусть она сама ищет путь к спасению. Не мешкай!

Кэтрин сбросила пеньюар и достала одежду, размышляя, что случилось с прислугой. Все сбежали, без сомнения. Но куда?

— Ты не можешь бросить свою сестру в беде, — сказала Кэтрин.

— Пусть её спасает муж! Ради Бога, поторопись!

Она бежала за ним вниз по ступеням, останавливаясь, чтобы взглянуть в окно. Город уже горел, и дым поднимался над ним чёрной тучей. Толпы людей бегали по улицам, крича от ужаса и горя.

Кое-кто пытался спасать ценности, думая, что их можно где-нибудь спрятать. Воздух сотрясал жуткий рёв жаждавшего крови триумфа. Она посмотрела вниз, на драпировки и иконы, роскошную обстановку дворца великого дуки. Что предстоит им? Что ожидает её?

Они дошли до нижней залы и увидели там дворецкого Михаила, стоявшего неподвижно, как статуя. С ним была жена великого дуки. Она рыдала и заламывала руки.

Василий Нотарас повернулся к приоткрытым дверям. Слуги сбежали, но ворота, к счастью, были заперты. Они уже поддавались напору множества плеч, бьющих по ним.

Жена великого дуки упала на колени и начала истово молиться.

— Мама! — крикнула Анна Драконт, появляясь из задней части дома. Её великолепные волосы были распущены. На лице застыла белая маска страха. — Мама! — закричала она. — Турки в городе. Они всюду, мама, они убивают всех мужчин... — Она остановилась, в ужасе глядя на шатающиеся ворота.

— В подвал! — закричал Василий. — Все в подвал!

Кэтрин подошла к невестке и обняла её за плечи. Но было слишком поздно: ворота распахнулись, и толпа хлынула во двор.

Кэтрин никогда не видела турок так близко. Теперь, застыв от ужаса, она смотрела на их длинные усы, орлиные носы и лица, свирепее которых, казалось, нет на земле.

Она словно окаменела, когда турки взбегали по ступеням, размахивая кривыми саблями, уже запачканными кровью. Один из них проткнул тело ребёнка и теперь размахивал трупом над головой, как знаменем.

Они принесли с собой зловоние мужчин, которые сражались и были напуганы, а теперь торжествовали.