Осьмушка

Липка пока ни с кем не заводит особенной дружбы, зато охотно впрягается в любую работу и от сердца радуется чужой удаче, в чём бы она ни была. Не похоже, чтоб он отличался среди орков силой, ловкостью или особенной смекалкой, а всё-таки есть в Липке что-то симпатичное, несмотря на проплешины. Пенни даже немного завидует. Без году неделя со всеми тут знаком, и уже свойский. Если Чия не пасёт поблизости, то Липка может переброситься парой слов с кем-нибудь из людей, да и с самой Пенелопой. Ему это не трудно. Другие Последние по сравнению с Липкой кажутся мрачными молчунами. Хмурый Коваль и тот улыбается, слушая, как Липка веселит костлявых плутовской сказкой про петушка-косача, лисицу да зверя-куницу. Это только при Чии Липка и способен как следует заткнуться.

* * *

Вечером при ужине едва не доходит до ссоры.

Тис заговаривает об Ужасе-в-ночи.

Иногда орки так называют газ АЧР-9, он же «Анчар», лютую погибель, прежде, как видно, считавшуюся неодолимой. Наверное, никого из Последних не миновала эта беда. И всех недобитков, позже назвавшихся Штырь-Ковалями, осиротил когда-то проклинаемый «Анчар», но теперь клан хранят чуткие кошки. Дважды они поднимали дружный вой, предупреждая о бесчестных врагах, и дважды изобретение человечьего ума – фильтромаски – не только сохраняли каждую жизнь, но и позволяли совершить достойную месть, ведь враги не ждали никакого отпора.

– Способ, как одолеть Ужас-в-ночи, придумал орк, – рассказывает Штырь. – Великий Аспид, Тшешш из Пожирателей волков. Его теперешнее племя ведает иные пути, далеко отсюда. Но это Тшешш дал нам несколько первых кошек и фильтромаски. Лишних масок у нас, правда, немного, но немного и вас, Последних. Если ты, старшак Чия, дашь мне слово, что вы будете заботиться о животных, то мы поделимся и нашими сторожевыми. Тогда Последние тоже смогут кочевать где нравится, не боясь «Анчара» и подлых врагов.

Вот это здорово! Пенелопа даже сама почти верит в существование этого умницы Аспида, хотя скорее всего Штырь его только что выдумал, чтоб хромой не побрезговал взять людские фильтромаски.

– Мои Последние не боятся ничего, кроме моего гнева, – медленно произносит Чия. – А я вообще ничего не боюсь. Своему чутью и осторожности я доверяю больше, чем людским плутням и неверному зверью. Недостойные называться врагами ещё ни разу за тринадцать лет не смогли отыскать наших убежищ, а мы с моими следопытами всегда первые находили этих выродков, и причиняли им смерть прежде, чем они попытались бы навредить кому-либо из нас. Не прими мою правду за обиду, старшак Штырь.

«Ох, ну что же ты за баранище», – думает Пенни и зажмуривается от лютой досады.

Тис хмыкает даже как-то весело и хочет ещё что-то сказать, но тут встревает Коваль.

– Не знаю, как ведётся среди правильных орков! А у людей говорит «не прими за обиду» именно тот, кто хочет оскорбить, но трусит в ответ получить по верещальнику, – голос у конопатого отрывистый и ядовитый. – Но пёс с ними, с масками, пёс с ними, с кошками. Кстати, о псах. Я с первого дня хочу спросить у тебя, Чия Последний: какого рожна ты носишь в волосах собачий хвост?!

– А что тебе за дело до этого хвоста, добрый человек? – осведомляется Чия таким вежливым тоном, что мороз продирает по коже.

– Поправь меня, если я заблуждаюсь, – говорит Коваль сквозь зубы, – но к примеру люди и дварфы с древних времён могли держать собак ради их нюха и службы при охоте или там выпасе скота. Оркам для этого помощники не особо требовались. Это верно?

– Сейчас ты говоришь правдивые слова, добрый человек, – говорит Чия с той же леденящей учтивостью.

– То есть собак орки заводили редко. И только ради их дружбы… Не, я могу понять: вы сожрали пса, чтобы избежать голодной смерти. Если вкрай припёрло, ничего не поделаешь. Я могу понять: пустить собачью шкуру на тёплую шапку или там сапоги. Я одного не могу понять, почему ты таскаешь хвост, будто гордишься убийством вашей собаки? Ведь это не дикий волчара. Небось руки тебе лизал, когда ты повёл его убивать? Или сам-то не марался?..

Чия перебрасывает довольно-таки облезлый собачий хвост через плечо, гладит его пальцами.

– Я горжусь тем, что моё племя пережило ту голодную зиму, добрый человек. Я всегда делаю только то, что будет лучше для Последних, даже когда это не добавляет мне радости, и этим я тоже горжусь. Не знаю, способен ли ты понять… Пёсий хвост – это пёсий хвост. Орку без толку привязываться к скотине. Каждый верный клану орк стоит тысячи… собак.

Молчание кажется Пенелопе густым и жутким.

Слышно, как кто-то тихонько всхлипывает один раз, кто-то из Последних, может быть, это Хаш. У конопатого челюстные желваки так и ходят, будто он собрался сам себе зубы откусить. Штырь озадаченно переводит взгляд с хромого на своего Коваля, будто впервые за долгое время не представляет, что нужно сделать или сказать, чтобы всё поправить.

А Пенни в этот самый миг откуда-то совершенно точно знает, о чём сейчас думает Чия. Чия думает, что Коваль – слабак. И от этого Пенелопе делается так паскудно – хоть на месте огнём сгори.