Основано на нереальных событиях

      Все внутри было отделано темным деревом, местами со скульптурной резьбой. Где-то там, в поднебесье, висели четыре люстры на весь зал. Анна всегда строила догадки о том, каким образом с них протирают пыль, и за всю жизнь так ответа и не нашла. Высокие стены были пронизаны манящими коридорами, устремлявишимися в глубину этого храма знаний. Один раз в своей жизни Анна зашла в заднюю часть здания, конечно не специально, а потому что заблудилась. Мать долгое время ее искала, хотя не так долго, как это показалось самой Анне. Ведь для маленькой девочки минуты там длились вечность. Коридоры с расстоянием тускнели, становились холоднее и бесцветнее. Одинокие фигуры людей старели, блуждали все реже и наконец совсем исчезали, в то время как "зал" был эпицентром тепла, жизни, молодых голосов. Там, в глубине, не было совершено ни души. И когда маленькая девочка осталась там одна, ее ноги, лишенные конкретного направления по причине возраста, понесли ее по пыльным лестницам, проходам, закрытым балдахинами, и запутали в лабиринте сводов и теней. Анна после того случая больше не ходила в библиотеку ни при каких обстоятельствах, и лишь только во времена ее обучения в школе ей пришлось нанести туда ещё один визит. Страх завалить литературу был сильнее страха перед сумраком коридоров, и когда она убедилась, что ей там уже ничего не грозит, и что она уже достаточно взрослая, чтобы не потеряться в лабиринте, то стала часто бывать в библиотеке.

      Анна окинула взглядом двухсторонние, обитые кожей, скамейки, стоящие в ряд по середине зала. На них не бывало много места, всегда сидели люди с кучей вещей. Почему их никто не выгонит с этим их хламом? Они ведь даже не читать пришли, а дождаться своего поезда или ещё чего-нибудь.

      Она, как обычно, не нашла взглядом места, которое бы ее устраивало, и забралась на мраморный подоконник неподалеку от какой-то конторки. Подоконник хоть и был холоден, но тут не было этих сволочей с кучей пакетов.

      Только она достала свои вещи, перед ней появился снежно-белый свитер ее подруги и глаза из под чёлки. Почти все ее звали малышкой Лиззи. От нее веяло детской наивностью, не очень умело скрытой под взрослой рассудительностью, а когда ей что-то было нужно, она и вовсе превращалась в поблескивающего глазами ребенка. Прямо как и сейчас.

– Привет. Ты снова сюда без М пришла?

– Здравствуй. Он на работе, ты прекрасно знаешь.

– Смотри не заблудись.

      Малышка Лиззи улыбнулась, замялась, и стала поглядывать в окно, для того, чтобы боковым зрением заглянуть в глаза своей подруги.

– Ну? Говори уже.

– Мне… Нам задали снять фильм, и я вот снимаю о мебели, что-то вроде документалки. Ты не могла бы мне дать своего кота на день?

– Что? Зачем тебе кот?.

– У меня есть чудесная идея, а с котом все будет смотреться живее и уютнее. У тебя у одной такой пушистый есть, а у меня вообще мало знакомых кошатников… Ой, извини, я не имею в виду что ты кошатница. Так вот, мало таких знакомых, а если и есть, то их коты не подходят. Они все дикие. А этот твой ведь такой аристократ. Ты его манерам учишь? Он мне очень нужен, всего на день.

      Сзади на них набросился ураган из твида, жестикулирующих рук и широко открытых глаз. Это был преподаватель малышки Лиззи, который заглянул в библиотеку за какими-то глупыми книгами, которые выпадали из него, пока он пытался устоять на месте, но никак не мог. Его мутные очки всегда создавали ощущение, что он смотрит не на человека, а сквозь него. И таким взглядом он смотрел на каждого, как на что-то неприемлемое, и словно видел впервые, даже ли вы были знакомы с ним сто лет.

      Подруга посмотрела на Анну. Преподаватель хотел было что-то сказать, нагнулся за упавшей книгой, на обложке которой было изображено два воробья в цилиндрах и с трубками в клювах, сунул книгу под пиджак и схватил плече малышки Лиззи своей жилистой рукой.

– Вот ещё что… Последнее…

– Ну мы ведь с вами все решили!

– Нет послушай, в.. важно, чтобы ты обязательно показала мебель с той стороны, с какой никто еще не смотрел на нее, ну я тебе потом все п..п.. подробнее, все объясню.

      Говорил он сбивчиво, поэтому что не всегда мог выговорить первую букву слова.

Анна поспешно встала с подоконника, и пошла по коридору, ведущему к отделам с французской и английской литературой.

Малышка Лиззи побежала за ней, попрощавшись со своим преподавателем в какой уже раз.

– Так достал, мы уже сегодня раза три попрощались. А, так что на счёт…

– Дам я тебе кота, дам. Только будь с ним осторожна, он не любит резкости. Царапать не станет, но спрячется где-нибудь и с места не сдвинется.

      Малышка Лиззи просияла, укрепившись в мысли, что они – лучшие друзья, в то время как Анна хотела выкинуть ее в одно из этих огромным окон в коридоре. Ее подруга получила свое (завтра обязательно явиться за котом в самое неподходящее время, это уж точно), забыла про робость, и с видом профессионала стала болтать о тонкостях своего фильма, а потом и о мебели, выбирая такие слова, которые никто не знает, и выговаривая их с вызубренной небрежностью.