Основы этнополитики

Не менее, если не более характерен пример латиносов, которые подняли кровавую войну с Испанией за независимость, обошедшуюся небогатой в то время людьми Центральной и Южной Америке в миллион убитыми (столько же погибло за все наполеоновские войны в Европе). Но подняли они эту войну именно и только тогда, когда колонизаторы-европейцы, местные индейцы и завезенные негры перемешались настолько, что составили новую единую (хотя и вторичную) расу[491]. Расу, о которой наиболее знаменитый руководитель повстанцев Симон Боливар в 1819 г. высказался с острым пониманием собственного расового единства и своеобразия: «Следует вспомнить, что наш народ не является ни европейским, ни североамериканским, он скорее являет собой смешение африканцев и американцев, нежели потомство европейцев… Невозможно с точностью указать, к какой семье человеческой мы принадлежим. Большая часть индейского населения уничтожена, европейцы смешались с американцами, а последние — с индейцами и европейцами. Рожденные в лоне одной матери, но разные по крови и происхождению наши отцы — иностранцы, люди с разным цветом кожи»[492]. Как известно, для обозначения своей новообретенной этничности латиноамериканцы сознательно используют как этноним слово «метисы». Именно эти метисы и составили основное число руководителей повстанческого движения. Они уже твердо определили себя как отдельный народ и не видели причин жить одной жизнью с Испанией, а тем более — под ее диктатом. (Любопытно, что в то же время сохранившие чистоту крови индейские племена поддерживали испанское правительство, на что обратили внимание многие, в т. ч. Л. Гумилев. Видимо, их, слабых и отсталых, устраивал протекторат сильной европейской нации, с которой уже могли и хотели соперничать метисы-латиносы.)

Тут самое время перейти к во-вторых: к вопросу о великих и малых народах. Нам сегодня навязывается точка зрения, что такое разделение народов недопустимо, неполиткорректно; все-де народы равновелики. Это такое же глупое и наглое псевдо-демократическое вранье, как если бы нам заявили, что нет разницы между Львом Толстым или Менделеевым с одной стороны, и подзаборным бомжом — с другой. Но на самом деле, как писал своему сыну лорд Честерфильд, — несмотря на полное анатомическое сходство и наличие одинакового количества рук, ног и прочего, джентльмен отличается от своего кучера более, нежели тот — от своей лошади.

Отличить великий народ от всех прочих очень легко, так же, как и великого человека от заурядности: по их следу в истории и культуре.

Выше говорилось, что каких-то две тысячи лет тому назад номенклатура этносов мира была во много раз

богаче современной. Несколько тысяч этносов исчезло за это время почти без следа. Но абсолютному большинству живущих нет никакого дела до этих погибших этносов, и никому их не жалко. Как говорят французы, «Колá жил — Колá помер», вот и все, комментировать нечего. А вот эллинов — жалко до слез, египтян — жалко, римлян — жалко. Жалко загадочных майя и даже кровожадных ацтеков. Ибо это были поистине великие народы, оставившие великое наследие, которым мы живем до сих пор и за которое благодарны этим ушедшим в мир иной этносам. Мы думаем о них, спорим об их судьбе, восхищаемся их величием. И надо быть просто неблагодарной скотиной, моральным уродом, чтобы поставить их на одну доску с незначительными народами, которые уже ушли или еще уйдут, так ничего существенного и не дав миру.

Я знаю современное российское законодательство и потому воздерживаюсь от оценок живых народов нашего времени. Я только хочу призвать своего читателя к здравомыслию и к отвержению постыдной неблагодарности в отношении этносов, живых или мертвых — неважно, от которых мы получаем гораздо больше, чем сами им даем.

Ну и, конечно же, я хотел бы, чтобы русские люди сделали все, чтобы наш русский народ был таким субъектом истории, о котором всегда будут думать с восхищением и благодарностью.

6.2. Цель нации — нация

Непрямые потомки древних римлян, эллинов, ассирийцев, видоизменившись до неузнаваемости, живут по сей час, но уже не являются ни римлянами, ни эллинами, ни ассирийцами.

Лев Гумилев

В чем смысл жизни человека?

Если говорить о едином для всех людей, общем смысле жизни, то он может иметь только сугубо биологическое значение, вложенное в нас, в нашу жизнь самой Природой: выжить самому и оставить по себе жизнеспособное потомство в максимальном количестве. Никакого иного общего для всех смысла жизни нет.