Основы искусства святости, том 1

Вся же искушающе, добрая держите (1 Фес. 5, 21), - говорит апостол. Если мы по своему званию, состоянию, положению, наконец, Промыслом или попущением Божиим познакомились с премудростью мира сего в ее лучших или худших сторонах, то все употребим на пользу исследования Свящ. Писания — и науку, и литературу, и искусство.

-124-

Смиримся и оплачем свой образ жизни, столь не похожий на образ жития святых, которые смогли отречься от всякого образа мира сего, ибо он преходит (1 Кор. 7, 31), и вдаться в чистое изучение божественных словес без всяких подпорок и подмог человеческого знания и разумения, которые смели открытым лицом взирать на славу Божию (2 Кор. 3, 18). Нам, которым постоянно приходится иметь дело с неверующими и сомневающимися, которым всегда нужно быть готовыми, чтобы дать надлежащий ответ и слово о своем уповании (1 Петр. 3, 15), при неимении чудодейственной благодати, довлеет идти путем делания, растворенного смирением. Вырвем оружие из рук этих людей и поразим их им же, покажем несостоятельность их мнений, заимствуя доказательства их неправомыслия и своей истины в их же сочинениях. Да потом, занятия внешними науками и отыскивание в них зерен истины или принятие их в готовом виде в специальном сочинении для душ, еще неокрепших, слабых, недавно еще ставших ходить или еще не отвыкших от костылей мирской образованности, эти отборные сорта той духовной пищи, которой они привыкли питаться, будут приятны. «Твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла», а для нас, «младенцев», «нужно молоко, а не твердая пища» (Евр. 5, 12, 14). Священное Писание и даже творения святых отцов часто бывают слишком глубоки и таинственны в самых простых вещах для еще недавно к ним обратившихся. Им полезно говорить об его (Писания) истинах на том языке и в тех формах, к которым они уже привыкли. После этого, когда таким образом мы, достаточно изучив эти внешние данные науки, исчерпаем и поймем их до дна (впрочем, для того чтобы узнать вкус вина в бочонке, не требуется весь его выпить) и, не утолив жажды, захотим, наконец, припасть запекшимися от жара страстей устами к чистому и непосредственному Источнику живой веры и нетленной жизни, тогда сами собой

для нас сделаются приятны и необходимы прямые изречения святых отцов и самого Писания. Тогда душа сама удивится, как она могла находить удовольствие во всех украшениях этого внешнего мирского знания, такого голого и пустого, и как она не видела сладости в чистых невозмутимых водах Божественного Слова. -125-

Посему, пока мы не пришли еще в совершенство, будем изучать науку без увлечения и в меру, никак не выпуская из своих глаз и сердца главной цели — спасения своей души и того, что ей придется дать на Страшном Суде ответ за каждое свое слово; лучше будем изучать предметы научные на пользу богословия (лучше бы сказать Церкви), чем предметы страстей на погибель свою и других.

Исходя из этих соображений, читающий Библию может привлекать к уяснению ее, кроме всех наук чисто богословских, и философию (с соподчиненными: метафизикой, психологией, логикой, этикой и прочими), и историю с археологией и географией (историю в собственном смысле, теорию и философию истории и географии, египтологию, ассириологию и прочее), и филологию (с входящими в нее лексикологией, этимологией, морфологией, фонетикой и прочим, главным образом, еврейского, арабского, сирийского, клинописного, греческого,

латинского и других языков), и математику (дифференциальное и интегральное исчисления, теорию вероятностей), и физику, и химию, и геологию с палеонтологией (доисторической археологией, антропологией, этнографией), и медицину (с анатомией, физиологией, гигиеной, патологией, гинекологией), и

литературу, и прочее и прочее.

Но «не на всем по порядку надобно останавливаться умом, — говорит св.

131

Василий Великий , — ибо и пчелы не на все цветы равно садятся, и с тех, на какие сядут, не все стараются унести, но, взяв, что пригодно на их дело, прочее

132

оставляют нетронутым. И мы, если целомудренны , собрав из сих произведений, что нам свойственно и сродно истиною, остальное будем проходить мимо... Поэтому в самом начале нужно рассмотреть каждую из наук и приспособить ее к цели».

Для самого ученейшего из ученых, Василия Великого, как рассказывает о нем его

133

ближайший друг св. Григорий Богослов , «науки словесные были посторонним делом, и он заимствовал из них то одно, что могло споспешествовать нашему любомудрию»¹³⁴. Равным образом «из астрономии, геометрии и науки об отношении чисел изучив столько, чтобы искусные в этом не могли приводить его в замешательство, отринул он все излишнее, как бесполезное для желающих жить

135

благочестиво» . Изучал и медицину, тем более, говорит св. Григорий Богослов, что изучение этой науки «соделали для него необходимым и собственные телесные недуги, и хождение за больными».

-126-