Особо дикая магия

Она смотрит на него скептически – но чего она от него ожидала? Ответа «да»? Уэс знает, что он способен на многое, в том числе далеко не самые благовидные поступки, но жестокости в нем нет. Что хорошего для кого-либо из них, если он признается, что во время поцелуя представлял себе Маргарет? Как бы ужасно он себя ни чувствовал, положить конец всему сразу будет намного порядочнее. Честнее.

– Не знаю, кто из нас глупее, если раньше этого не понял. И когда же ты собираешься признаться ей в любви?

– Я не люблю ее, – каждое слово дается ему с трудом, словно во рту ворочается камень.

Выражение у нее на лице странное, а голос тем более. И этим холодным и сдержанным голосом она произносит:

– До свидания, Уэс.

Щелкает дверь, закрывшаяся за ней.

Застонав, он валится навзничь на постель и устремляет взгляд в потолок с его плачевным собранием паутины и пятен от воды. Он готов даже свести счеты с жизнью, если это поможет ему вернуться к работе, но чувствует себя слишком несчастным и пристыженным оттого, что на языке у него сохраняется вкус вишневой помады Аннетт.

«И когда же ты собираешься признаться ей в любви?»

Уэс фыркает. Он не любит Маргарет.

Или нет?

За прошлый месяц он свыкся с мыслью, что его безнадежно влечет к ней, какой бы дурнушкой он ее ни считал. Признание, что он восхищается ей, всегда давалось ему без труда: восхищается ее спокойной силой и убежденностью, удивительной сообразительностью и нежностью, преданностью и упорством. Больше всего Уэс желает ей счастья, стремится оберегать ее – так же, как своих близких.

Но разве это любовь? Разберется ли он в ней когда-нибудь, если до сих пор обманывался на каждом шагу? Однажды Коллин сказала ему, что девчонки не настолько сложны, как он себе напридумывал, и она, пожалуй, права. Может, сложны люди в целом. Особенно он сам.

Издалека слышится звон разбитого стекла и топот бегущих по половицам ног. Приглушенный смех эхом отзывается в коридоре. Он узнает голос.

Джейме.

Уэс вскакивает с постели и кидается к двери, но она не поддается. Ее заперли с другой стороны. Он оборачивается и видит, что ключ с тумбочки исчез. Должно быть, уходя, Аннетт прихватила его.

– Проклятье… – рычит он, хватив по двери кулаком.

– Какого черта ты творишь? – восклицает за дверью явно испуганная Аннетт. – Ты же не…

Снова звон стекла, холод распространяется из металлической дверной ручки в его руку, расплывается по всему телу. Его единственный шанс выбраться отсюда – высадить дверь. Или расплавить замок. Ему требуется всего минута, чтобы обвести дверную ручку мелом и неловко нацарапать вокруг нее химический состав бронзы. Алхимическое пламя разгорается кое-как, но его хватает, чтобы разрушить металл до caput mortuum, а значит, открыть дверь. Остальное стекает на пол вязкими, пузырящимися струйками.

К тому времени, как Уэс прорывается в коридор, уже слишком поздно. В окна над входной дверью он видит, как Джейме, Аннетт и рыжая девица-алхимик Джейме бегут к машине.

Значит, он слышал, как по дому ходит вовсе не Маргарет.

Дверь лаборатории Ивлин в дальнем конце коридора приоткрыта. Ему не хочется видеть, что там, внутри. Но он должен. Обязан это вынести. Словно по грудь в воде, он бредет к двери и плечом вперед входит в комнату.

И замирает, как от удара под дых.

Алембики валяются на полу, разбитые вдребезги. Содержимое всех незапертых ящиков стола вывалено из них и разодрано. Клочки бумаги устилают весь пол, превращенные в вязкую массу и смешанные с серебристой жидкостью, разбрызганной по полу, как кровь. Зачарованный седельный потник лежит изодранный, катушки алхимизированных ниток исчезли. Все, над чем он работал последние две недели, все его труды по расшифровке записей Ивлин, все лабораторное оборудование…

Все пропало.

Но хуже всего то, что написано мелом на половицах. Одно из оскорблений до боли знакомо. Его бросали вслед ему и его сестрам, когда они искали работу, или когда он с трудом читал или сосредотачивался на уроках. Оно звучало в переулках, когда он с друзьями возвращался из баров. Еще одно нацелено на Маргарет и моментально наполняет его гневом, который он не в силах сдержать.

Сейчас Джейме уже слишком далеко.

Но какая разница? Какое бы ничтожное правосудие ни вершил этот город, оно не вернет им шансы на победу, не обеспечит их безопасность. Тот самый хала – не единственное чудовище в этих лесах. Люди гораздо страшнее. Эта охота с самого начала не была предназначена для них с Маргарет. Речь вообще не шла о защите этого города, о деньгах, безопасности или славе. Даже Бог тут ни при чем. Все дело в отраве, содержащейся в самом сердце этой страны.

«Охота – древнейшая из наших традиций. Наше наследие истинных новоальбионцев», – сказал в ночь записи Джейме.