Особое чувство собственного ирландства

Немножко огорчило же меня то, как строители моста приспособили этих чудесных мифологических созданий к делу. Те подпирают головами фонарные столбы. У нас тут существо, способное выиграть скачки Гранд-нэшнл и переплыть Ирландское море, глазом не моргнув. Я считаю, оно заслуживает лучшего.

На верху Таможни размещается благородный единорог. С ним обошлись более-менее достойно. Они со львом сторожат герб, чтобы никто не забрался на крышу и не спер его по дороге домой после ночной гулянки. Мне кажется, конским рыбам подобает заниматься чем-то похожим.

Применив капельку воображения, мы можем соорудить новехонькие городские скульптуры, о каких заговорит весь цивилизованный мир. С чего останавливаться на конских рыбах? Давайте расставим фигуры полукота-полумыши вдоль парапета на мосту О’Коннелла. Верхняя часть пусть гоняется за нижней, по кругу, и никак не поймает.

Никогда не видел я получеловека-полугазонокосилку, но запросто могу его представить себе. Таких можно разместить по парку Фэйрвью[141], пусть расхаживают задом наперед и стригут траву.

Обожаю джерсейских коров. Особенно мне нравится, как утонченно они применяют контурный карандаш для век и их сногсшибательные ресницы. А еще я без ума от футбола. Возможно, отцы города решат поставить возле «Дэлимаунт-парка» джерсейскую полукорову — центрального полузащитника. Верхняя часть пусть мычит на восходящее солнце, а нижняя забивает жизненно важный пенальти. Буду более чем счастлив позировать для нижней половины, если кто-нибудь одолжит мне футбольные бутсы.

Блуждание с пакетом бананов

11:30. Я сказал женщине, что беру бананы с собой в постель. Женщина в ответ сказала, что видала всякое куда хлеще, и продала мне десять за фунт. Я сообщил ей, что всякий раз, когда среди ночи просыпаюсь от скверного сновидения, обычно съедаю два-три, после чего засыпаю опять. Но поутру цифры вечно не сходятся. Возле кровати банановых шкурок оказывается гораздо больше. Участливый низкорослый человек рядом предположил, что я, наверное, ем еще и во сне. Посоветовал купить счеты, чтобы тщательно следить за порядком.

11:40. Забрел в лавку «Всё за фунт» на О’Коннелл-стрит купить счеты, но вместо них приобрел замечательный калейдоскоп.

11:45. Сел под какую-то статую пожевать банан и поглазеть, как три центровых вороны строят гнезда на расстоянии карка от Главпочтамта[142]. Некий старик уселся рядом и произнес: «Куда деваться без трамваев?» Голос у него был очень печальный, и потому я вручил ему банан и дал покрутить мой калейдоскоп.

11:50. Старик сказал, что ему неимоверно трудно с кинозвездами и телевизионными знаменитостями. На прошлой неделе он видел на улице метеоролога из телевизора и хотел спросить его, нервничает ли он вообще перед камерой. «Но я вечно не могу собраться с духом. Вроде как иду за ними следом, пытаюсь расхрабриться, но — ныряючи в дверные арки и приседаючи за автомобилями, чтобы меня не заметили. А еще — пугаючись: а ну как решат, что я их преследую».

Полдень. Перешел улицу поздороваться с Остином, который торгует газетами и книгами возле Ирландского парламента[143]. А еще он развешивает афиши моих поэтических концертов, поэтому я просто должен ему по крайней мере один банан.

12:30. Плакать в библиотеке ИЛАК я не собирался. Но перед телевизором сидели трое или четверо людей в оранжевых наушниках. Смотрели запись матча между «Манчестер Юнайтед» и «Бенфикой» из финала Кубка европейских чемпионов. Внезапно игра завершилась, и все игроки бросились по очереди обнимать сэра Мэтта Базби, некоторые рыдали от избытка чувств. Я стоял и думал о Мюнхенской авиакатастрофе[144], о стариках и о трамваях, и пришлось укрыться за стеллажами, потому что слезы струились у меня по лицу и плюхались на ковер.

23:45. Купил упаковку футбольных леденцов, наудачу, чтоб добыть карточку с Полом Макгратом[145], но в итоге нашелся какой-то парень из «Челси», о котором я и не слышал. Человек в магазине не дал мне заглянуть в упаковку перед покупкой, что, на мой взгляд, некрасиво. Ни калейдоскоп я ему не дал, ни банан. Если у кого есть карточка с Полом Макгратом из леденцов, у меня мильён других на обмен.

Заберите меня отсюда!

На любой вечеринке полностью расслабленно я себя чувствую только в уборной. Закрываю за собой дверь — и напряжения как не бывало. Нет нужды изображать, что мне обалденно, ничего такого. Не надо разговаривать, смеяться и произноситься что-нибудь умное. Иногда хочется остаться в уборной на весь вечер.

Люди толпятся снаружи с бокалом в одной руке и тарелкой в другой. Если засвербит в носу, никак его не почешешь. Гости начинают сбиваться в стайки, и никто не хочет одиноко стоять в стороне.

На этом этапе я принимаюсь паниковать. Прошу, пусть я окажусь в какой-нибудь стайке. Пусть я не останусь стоять один. Люди решат, что со мной что-то не так. Все равно что корабль тонет и все хотят в спасательную шлюпку.