Особое чувство собственного ирландства

10:33. Стою, натянув на себя джемпер. Рукава плещут, рук в них не видно, остальное доходит мне почти до колен. «Во, да! — говорит человек. — Идеальный гранж… мужчинам в нашем положении немного гранжа не повредит».

10:35. «Оно сядет, если постирать?» — спрашиваю. Он энергично качает головой. «Ох господи, нет», — и показывает на ярлык с кучей мелких значков. Люди в магазинах научены говорить вам, что вещь не сядет. Они не привычны к покупателям, смирившимся с тем, что одежду из стирки они вынимают на два размера меньше, чем та, которую они в стирку положили. Покупаю джемпер все равно и дома варю его в кастрюле. Теперь сидит безупречно.

11:00. Выстригаю нитку ножницами у себя в гостиной. Все еще не уверен, растут они из ковра или как. Купил этот ковер за £60 на распродаже, и как плодородную плантацию ниток мне его точно не рекламировали. Но длинные пряди продолжают вылезать по бокам, я срезаю их и перевязываю ими пакеты с мусором. После трех урожайных лет жатвы ковер на глаз по-прежнему того же размера. Может, если его регулярно поливать, урожай получится удвоить.

11:25. Кыш возвращается домой после деятельных маневров. Последние шесть ночей он провел на Тропе Хо Ши Мина[138] и, как все завзятые котяры, к обязанностям своим относится очень серьезно. Сжирает завтрак и, стоя у миски, отрубается в сон.

13:00–13:35. После пристального осмотра Кыша я заключил, что безостановочный секс с многочисленными партнершами, чьи имена неизвестны, имеет следующие побочные эффекты: (а) усы делаются прелестными и пружинистыми, (б) хвост во сне подергивается, (в) аппетит утраивается, а мяв становится великолепным глубоко гортанным.

Ближе к вечеру. Очень трудно сосредоточиться на письме, потому что Кыш теперь спит на спине, выставив все четыре лапы вверх, клацает зубами и шевелит усами. О славный кот[139]

.

По одному, прошу вас

Люблю, когда меня навещает кто-то один. Спрашиваю у него, желает он чая или кофе, и несусь в кухню, изо всех сил сосредоточившись на ответе. Повторяю и повторяю его у себя в голове. «Белый кофе и два сахара… белый кофе и два сахара». Такое мой ум в силах удержать за раз. Если человек затем начинает выкрикивать мне вслед вопросы о футболе, или о печенье «джаффа», или о прокалывании ушей, я умею отвечать так, будто уделяю им все внимание, но мой ум продолжает сосредоточиваться как ненормальный на молоке и сахаре для гостя.

Если приходит больше одного человека, я вынужден непременно объяснить мое положение совершенно отчетливо. «Через пару секунд я спрошу у вас, желаете ли чаю или кофе. Буду признателен, если первый человек выскажется медленно и внятно — и один раз. Затем я просил бы второго человека повторить то, что сказал первый, и добавить свою часть. Затем, когда сложится суммарное заявление, я бы хотел, чтобы мы все посидели минут пять, повторяя его нараспев, пока я не выучу наизусть. И только после этого отправлюсь в кухню. Спасибо».

Не имею ни малейшего представления, как справляются люди в барах. Я бы запросто работал за стойкой, если бы все на белом свете выпивали по стакану апельсиновой газировки и ничего больше. Никакой хрустящей картошки, никакого арахиса, ни мелочи для сигаретного автомата, ни любой прочей ерунды. Иногда я оказываюсь в каком-нибудь людном пабе, уровень шума фантастический, клиентов у стойки — в два-три слоя, и все выкрикивают свои мудреные заказы. Бармена не бросает в дрожь, он не плачет и не прячется за стойкой, зовя мамочку. Некоторые даже способны попутно болтать, сдачу при этом дают правильно и все такое. Сотрудники баров восхищают меня больше, чем астронавты, или хирурги, оперирующие мозг, или университетские лекторы. По-моему, видеозаписи их за работой надо показывать всем школьникам средних классов.

Чужие имена я тоже не запоминаю. Думаю, было б мило, если б их татуировали у всех нас на лбу. В кругу новых для тебя людей можно было бы сразу расслабиться. Не помешало бы, если б все в компании повторяли свои имена вслух каждые пятнадцать секунд. И так — все первые полчаса.

А еще я не помню, правую или левую ногу засовываю в штанину первой, но это совершенно другое дело.

Серединка на половинку

Странно. По мосту Кейпел-стрит[140] я наверняка прошел миллионы раз. Но заметил их впервые только сегодня. Уйму существ вроде полуконей-полурыб. Покрашенных в зеленый. Верхняя часть — конь безупречных очертаний. До того настоящий на вид, что я ему сказал «н-но!». Нижняя часть — приятнейшая упитанная рыбья тушка. Все целиком смотрится довольно неожиданно. Получеловек-полуконь — это я могу понять налету. Я таких видал тьму-тьмущую. Эти ребята называются кентавры, и чтоб поглазеть на такого, лишний раз даже улицу переходить не станешь. Но сочетание коня с рыбой — это что-то новенькое. С такой динамикой я не сталкивался прежде ни разу.

Видимо, называть их следует ундилошадьми или игогосельдями. Верхнюю часть надо, наверное, кормить сеном, а нижнюю держать в бочке с соленой водой. Не могу сказать точно.