Осторожно, меняем судьбы!

Ну да, это были Саша с Ритой – ее бывший возлюбленный и ее бывшая подруга, сомнений нет. Они вывалились из кинотеатра на улицу, как черти из табакерки – вот ни раньше, ни позже, и пошли себе по улице в паре метров от Марты. Шли довольные, Рита держала Сашу под руку. А Марта семенила за ними – глупее не придумаешь!

– Дурацкий фильм, – сказал Рите Саша.

– Ага, – кивнула Рита.

Оба смеялись, и очевидно, что им было хорошо вдвоем. У них вообще все было хорошо. И Марте вдруг стало так плохо.

К тому же она испугалась, что Рита с Сашей ее сейчас увидят и возникнет неловкая ситуация. Марта так этого боялась, что от страха нырнула в первый попавшийся магазин, оказавшийся магазином для рыболовов, – переждать, пока Саша с Ритой удалятся на безопасное расстояние.

Марта ошалело смотрела на рыболовный ассортимент: спиннинги, блесна, удочки.

– Вам что? – спросила Марту ее коллега-продавец. – Для какой рыбалки – летней, зимней? Сети, крючки, черви – у нас самые лучшие!

Марта сама глотала воздух как рыба, попавшая на сушу, и беззвучно шевелила губами. Испуганная продавщица не мигая глядела на нее. Потом Марта всхлипнула и выбежала на улицу.

Придя домой, Марта села за компьютер и написала в социальной сети сообщение себе самой (потом себе же и отправила) – комментарий к своей жизни. Убийственный и честный. Суть его сводилась к следующему: «Моя коротколапая жизнь не удалась. Не получилась. Как неинтересный, скучный пост, под которым никто не поставит лайка, стереть бы ее вовсе одним простым нажатием клавиши „Delete“».

* * *

– Ну что, – усмехнулась Ая, – ты все еще думаешь, что у нее все прекрасно?

Егор кивнул: пожалуй, она действительно нуждается в помощи.

Аю интересовал случай Марты еще и потому, что в каком-то смысле она видела в ней себя: подобно Марте, она тоже словно лишь собиралась жить – жила ожиданием настоящей, подлинной жизни. А еще эта девушка с пережатым «жизненным нервом» почему-то напоминала ей Дину, хотя, казалось бы, что общего у этой продавщицы зоотоваров и у блистательной красавицы Дины?

– Только вот как ей помочь? – вздохнул Егор. – Случай тяжелый!

– Внутренний голос подсказывает мне, что легких в этом агентстве не будет, – улыбнулась Ая. – Марте надо снять «когнитивный контроль», избавить ее от страха принимать решения. Нашу «спящую не красавицу» нужно разбудить, надо заставить ее чувствовать, переживать настоящие эмоции и проживать реальную жизнь. Слушай, Кир, что ее интересует по-настоящему? Хобби, путешествия, может, у нее есть какая-то мечта?

Подумав, Кирилл сказал, что в школе Марта учила французский язык и что в социальной сети она состоит в сообществе повернутых на Франции.

– Голубая мечта барышни – съездить в Париж.

– Интересно, почему именно Франция? – хмыкнул Егор. – Хотя… Париж для русского человека – это самая, простите за пошлость, качественная заграница! Опять же романтический флер: Монмартр, Лувр, круассаны, Эйфелева башня, вдребезги стильные французы и ля-ля-ля и все такое. В этом смысле Марта – нормальная девушка, не лишенная романтических иллюзий. Кстати, для нас это хорошо. Мы можем использовать этот город как идеальные декорации для возвращения к жизни нашей «спящей не красавицы». Пусть прошвырнется в Париж за счет доброго товарища Четверга, глядишь, развеется! А то, что на самом деле Париж не такой, каким его себе представляют романтичные девушки, – дело второстепенное.

Ая усмехнулась: ну, у каждого свой Париж.

Дина любила Париж, часто там бывала. В восемнадцать лет Ая поехала во Францию, чтобы как бы встретиться с Диной, побродить по местам, которые она любила, и, может быть, лучше ее понять.

…Гуляя по улицам города, щедро позолоченного осенью, Ая вслушивалась, вглядывалась в него, пыталась открыть его для себя или хотя бы его почувствовать, но у нее ничего не получалось. Париж вообще оказался не таким, каким она себе его представляла, а прагматичным, шумным, грязным, начисто лишенным романтического флера. Толпы туристов, нелепая Эйфелева башня, сомнительные Елисейские поля – ничего, кроме раздражения и досады, Ая не испытывала. Реальный Париж обернулся холодным и бесконечно чужим городом. Да стоил ли он мессы?!

К гастрономическим радостям Ая была равнодушна, с Лувром у нее тоже не задалось – восприятию искусства мешали все те же толпы туристов; модные магазины, которые так любила Дина (ах, какая она была модница, как ей, красавице, все шло!), Аю не интересовали.

Впрочем, она все же зашла в один из бутиков с одеждой любимого Диной бренда. В отделе, равнодушно разглядывая платья, Ая подумала о матери. Интересно, куда после смерти Дины делись ее вещи? Все ее платья невозможной красоты от лучших дизайнеров, туфли, украшения? Как отец распорядился этим? Выбросил на помойку или ритуально сжег? Или придумал что-нибудь еще, на что способен лишь такой человек, как Борис Гойсман? Наверное, этого ей никогда не узнать, не станет же она его об этом спрашивать.

Так ничего и не купив, Ая вышла из магазина и долго потом бродила по улицам – бесцельно и безрадостно.

Нет, с Парижем у нее что-то определенно не складывалось.