Остров бабочек

В цент ресторанного зала, который сразу был освобождён танцующими, в свете лучей заходящего солнца, вышла полуголая и босая дама. Бюстгальтер и трусики разноцветно блестели и дрожали такими же разноцветными висюльками. Ногти на руках и ногах были раскрашены ярко красным лаком афинской гетеры. Сама дама застенчиво тупила глазки. Из колонок зазвучала арабская музыка. Под барабанный бой и бренчания двухструнного дутара флейта наигрывала типично восточную мелодию. Сначала Люси показала владениями полными руками, которыми она волнообразно жестикулировала, а потом в ход пошли другие части тела: длиннноволосая голова в золотистой диадеме и с бриллиантовыми (я так полагаю) серёжками моталась из стороны в сторону; ноги энергично и замысловато сгибались в коленях; бёдра и таз сладострастно подёргивались и извивались; живот с проколотым пуком призывно колыхался. Воздух вокруг эротической танцовщицы быстро наэлектризовывался. Магнетизм её пульсирующего тела распространял атмосферу султанских покоев. Два раза во время танца Люси пробегала из одного конца зала в другой, словно предлагая, чтобы кто-нибудь погнался за ней. Но никто не отважился. Все были загипнотизированы её чарами. Только за столиком с тремя джигитами, один порывался броситься, но рядом с ним сидящий удержал слишком горячего парня, наверно, полагая, что лучше будет, если ей потом предложить деньги. Тем временем полуголая дама опустилась на колени и легла спиной на пол. Танец закончился.

Зал разразился аплодисментами. А дембель-погранец, оправляя китель с аксельбантом и значком классности, встал со своего места и, раскрывая довольный рот, нескоординированно, как дети младшей группы детского сада, хлопал большими мозолистыми ладонями.

Люси долго кланялась, посылала воздушные поцелуи в разные стороны зала и, наконец, убежала, оставляя после себя запах мускуса, пота и фиалкового дезодоранта. И пока все были под очарованием танцовщицы, никто не увидел, как бесшумно на середину зала выскочила тройка джигитов и стала выплясывать лезгинку. Двое были гибкие, как барсы, третий – с брюшком, от этого он вносил некоторый диссонанс в отточенные движения своих соплеменников. Он только выбрасывал вправо и влево руки и топал как кабан. Остальные, хищно щуря чёрные глаза, ходили на носках, резко разворачивались, подпрыгивали и так же, как и тот, с брюшком, выбрасывали в стороны руки, сжатые в кулаки. Музыкального сопровождения не было, но движение гостей с Кавказа были красноречивей всякой музыки. Видимо Люси взяла их за живое – за сердце, а может, гораздо ниже.

Народ по-разному реагировал на эту темпераментную вспышку южной натуры. Кто-то увидел в этом что-то экзотическое, своеобразное продолжение танца Таракановой, и с живым интересом наблюдал за ними. Другие никак не реагировали, будто на рекламный ролик в телевизоре. Только им было не понятно, что они рекламировали. Может, пыльные ботинки или потные зелёные шёлковые рубашки? Третьи, отнеслись к этому с недовольством и даже с враждебностью. Чо они тут себе позволяют! У нас так не пляшут. У нас присядка, хоровод, вот танец живота. А это что? Пускай едут в свой аул и выпендриваются друг перед другом, если такая нужда имеется. В числе последних был и дембель, который всё ещё стоял, но уже с налившимися, как у быка, глазами наблюдал за расходившимися южанами.

Вдруг он нехорошо ухмыльнулся, плюнул в сторону и решительно пошёл в сторону танцующих джигитов.

Игнатич потёр руки и сказал нам:

– Сейчас будет самый интересный номер программы. Не зря я вас сюда пригласил.

– Они что? Будут драться? – брезгливо поморщилась Женечка. – Уж, точно бесплатный цирк. Как раз к водке с селёдкой.

– Нужно срочно вызвать милицию, – заявила близкая к панике Татьяна Иванова, и негодующе повела плечами.

– Цыц, – ударил по столу пьяный в стельку, и от этого потерявший чувство реальности Лёнька. – Хочу видеть гладиаторский бой. Хочу, чтобы кровь лилась рекой.

Надо же, – подумал я, – сказал рифмой наш физик-лирик. Видимо, водка «Обломов» верное средство для выявления скрытых поэтических способностей.

А между тем между джигитами и дембелем со товарищи уже происходила словесная перебранка. Остальной народ не встревал, с нетерпением ожидая мордобоя. Как-никак, бесплатное зрелище! Джигиты злые тем, что, их, распалённых, остановили так грубо, не дав докончить лезгинку, и это смело можно было считать унижением их национального достоинства, петушисто выпячивали грудь и, брызжа слюной, выказывали своё презрение противоборствующей стороне.

– Ты чо се позволяешь, – восклицал погранец. – Здесь мой род испокон века жил. А ты откуда взялся, чебурек с фаршированным ..?

– Мнэ наплэвать, – петушился самый наглый джигит. – Я там, гдэ хорошо, гдэ есть дэнги. А мой фаршированный … плачэт по твоей ж…

– Сука, я тебя сейчас за такие слова, – накалялся погранец.

– Сам сука, – ответил джигит.

– Ты чо? А ну вытер, – вдруг осатанел дембель.