Остров Чаек

Арилоу… Казалось, у Хатин всегда была сестра, но тут, на чужбине, она впервые ее повстречала. Хатин привычно было причесывать Арилоу, зато чувство, что она это понимает, что они теперь связаны некой паутиной, были в новинку. Сплелась ли она потихоньку во время их странствия? Или тончайшая ниточка ее имелась всегда?

Нарушить тишину Хатин осмелилась только минут через пять.

– Арилоу… – Она запнулась. За эти несколько минут связь между ними настолько окрепла, что Хатин и забыла о разделяющем их проливе наречий. Она огляделась в поисках проводника, которая переминалась с ноги на ногу неподалеку, но на почтительном расстоянии. – Эм-м… Добро-будь, проси Ледирилоу смотри город-верх-круг. Гляди-ищи Джимболи. Женщина птица-носи. – Порывшись в кошеле, Хатин достала небольшой деревянный портретик Джимболи, вырезанный Лоулосс.

Арилоу выслушала перевод, но когда у нее в руках оказалась деревянная голова, уголки ее губ резко опустились, как у обиженного ребенка. Хатин помнила, как Джимболи подстроила, чтобы ей в голову запустили камнем, и не удивилась перемене в настроении сестры.

– Скажи Ледирилоу я одинаковый люби-нет Джим-боли, – добавила Хатин, сжав руку Арилоу. Та слегка изменилась в лице, и Хатин ощутила, что разум сестры улетел.

* * *

Феррот и пара кисляков остались сидеть с Арилоу, а Джелджех настояла на том, чтобы показать Хатин хижину. Похлопала по одеялам на лежанке и указала на костяной гребешок, на деревянный кувшин для воды в форме птицы. Хатин не сразу, но догадалась, что Арилоу теперь живет тут и что проводник с волнением ждет, одобрит ли условия Хатин. Та улыбнулась как можно ласковее и кивнула, стараясь приглушить возникшее чувство ревности, – все же Джелджех заняла ее место как новая, кислякская «сестра». Джелджех, видимо, уловила раздирающие Хатин противоречия, и твердо решила – несмотря на разницу в возрасте – положиться на нее.

– Ледирилоу учись скажи… – Кислянка запнулась и попыталась снова произнести: – Учись скажи… Кхатпфин.

Чужакам всегда было трудно произносить имена хитроплетов. Те ведь не просто заимствовали природные звуки, а подражали им, даже в обыденной речи. Посторонних неизменно удивляло, когда в потоке хитроплетского вдруг проскальзывали птичья трель, треск пламени, свист ветра или шум воды. Из уст Джелджех имя Хатин звучало так, будто в горле у говорившей застрял пучок перьев.

Хатин засмеялась, делая вид, что не заметила ошибку, как сделала бы в общении с соплеменницей, но, увидев на лице Джелджех обиду, вздрогнула. Деревенька кисляков была так похожа на ее собственную, что нетрудно было запнуться о совсем неприметное различие.

– Важный-нет. – Девочка, немного ощетинившись, пожала плечами. – Ты новый имя получи. Мы давай.

Хатин закусила губу, слушая, как кислянка медленно проговаривает фразу на своем наречии. Попыталась определить, не содержит ли «новое имя» скрытого оскорбления. Чужаки редко давали хитроплетам добрые имена.

– Имя означай… – Толмачка развела согнутые руки ладонями вверх, как бы приподнимая давящий на плечи невидимый груз. – Толкай… толкай… – Она выпрямилась, разогнула руки и, соединив пальцы, нарисовала в воздухе воображаемые склоны. – Гора. Гора толкай.

Пришел ее черед смеяться над выражением лица Ха-тин.

– Ледирилоу говори вы оба-два заяц-беги берег-прочь. Она то время глаз-нет, ухо-нет. Ты неси Ледирилоу. Толкай… – Девочка нахмурилась и широко повела локтями, словно проталкиваясь через толпу великанов. – Много гора сторона-разведи. Ледирилоу чуй гора-нутро дрожи и путь-уступай.

Хатин опустила голову, скрывая выступившие на глазах слезы.

Жуткое бегство через владения Повелителя Облаков и Скорбеллы потребовало всей воли и смелости, какие в ней были. Если так подумать, то она ведь и правда как будто сама горы раздвигала. А Арилоу, мертвым грузом висевшая у нее на шее, все-таки заметила это. Сестра знала, ей не было все равно.

Они ходили по кругу. Впереди снова показался карниз – сидевшие на краю детишки плевали вниз. Арилоу среди них не было.

– Где Ледирилоу?

Джелджех перевела вопрос на кислякский. Ответил юноша, который сидел рядом с Ферротом, когда Хатин уходила.

– Ты-друг забирай Ледирилоу.

– Что? – Как Феррот и Арилоу могли уйти без нее? Джелджех продолжила расспрашивать паренька, и оказалось, что вскоре после того, как Арилоу отправила свой разум в город, она вдруг радостно воскликнула – узнала кого-то. Она только и твердила что «друг из дома на берегу» на кислякском. Затем издала какой-то странный звук, который, похоже, много значил для Феррота, потому что глаза его засверкали и он тотчас вскочил на ноги. Он принялся с жаром задавать вопросы, то и дело указывая в сторону города, но те, кто был рядом, само собой, ни слова не поняли.

Затем он схватил Арилоу за руку и, подняв ее, быстро увел по тропе в Город Зависти.

Хатин слушала и ужасалась. Феррот с ума сошел? Зачем тащить Арилоу средь бела дня на улицы города, напоминающего пороховую бочку? Ошеломленная, она слушала, как паренек пытается воспроизвести звук, который так взбудоражил Феррота.