Остров Чаек

Как и многие старые колониальные города на Острове Чаек, Гиблый Город умирал изнутри. Многие века назад равнины Всадников полнились воюющими конными кланами, которые бились за землю, чтобы потом отдать ее мертвым. Земли Праха обыкновенно помещались в центре городов, под защитой внешнего кольца живых. Беда была в том, что когда Земли Праха в сердце города переполнялись, мертвым не оставалось больше никуда идти, кроме как в дома к живым. Семьи теперь делили кров с урнами праха, поначалу уступая предкам комнату, затем вторую, пока в собственном жилище не оказывались загнаны в тесный угол. Наконец они сдавались и строили себе новый дом – поменьше размером и еще дальше на окраине города, оставляя старое жилье почившим. Так оно и тянулось. И на Острове Чаек, и на родине Всадников было много больших городов, в которых жизнь кипела на окраинах, но в сердце своем они были мертвы. Гиблый Город относился как раз к таким: рос и рос, подминая под себя драгоценную землю, выдавливая рисовые поля все дальше и дальше вовне, пока на пути не вставали вулканы и фермерствовать становилось попросту негде.

Дойдя до ветхих построек на окраине, Хатин нерешительно запнулась и встала. Она упрямо верила, что Феррот обязательно отыщется в «Возмездии», оставалось только добраться до этого легендарного прибежища мстителей.

После чисток древняя традиция поиска отмщения оказалась вне закона. Однако со временем поползли жуткие слухи, будто бы еще сохранились хитроплеты, предпринимающие подобные поиски, а искатели мести, объединяясь, становятся грозной и устрашающей силой. Мысль о хитроплетах, которые втайне сговариваются для убийств, пугала пришлых островитян. «Возмездие» было именем этому сговору, этому кошмару наяву.

Новую угрозу губернаторы воспринимали очень серьезно. Пеплоходы хотя бы работали в рамках закона и по лицензии, а эти мстители нарушали закон и ни перед кем не отчитывались. Разве можно с такими договориться? Как с ними еще поступать, если не уничтожать?

Вот уже более века губернаторы вели войну с «Возмездием». Назначали награды за голову всякого, кто носит на руке метку мстителя – татуировку в виде бабочки. Метку наносили новоиспеченным, приносившим клятву мстителям. Совет Скитальцев помогал закону и порядку, обшаривая глушь в поисках укрытий «Возмездия», и в скором времени доложил, что культа мстителей больше не существует.

Лишь хитроплеты знали, что «Возмездие» не сгинуло, а по сию пору продолжает свою деятельность…

О том, где располагается их логово, вслух не говорили, но Хатин знала, что оно близ Гиблого Города. Оставалось надеяться, что местные хитроплеты укажут верное направление. А в этом городе уж точно найдутся хитроплеты, которые тут работают или торгуют. Надо лишь поискать в пустынных, неприглядных местах, и там она застанет их лотки…

Но где же они? Тут были караваны шаркающих вьючных птиц, груженных обсидианом, добытым из шахт в горных склонах, и мелкие потоки воды, что с ревом низвергались с высоты Повелителя и Скорбеллы на Скорбную Лощину. И тут должны были быть десятки хитроплетуний, продающих товары рабочим или рыщущих в речной гальке в поисках оброненных кусочков вулканического стекла.

По обеим сторонам главной улицы тянулись деревянные дома, на дощатых стенках которых виднелись отметины после паводков, а пальмовые листья на крышах обтрепались и посерели. Работники, проводившие дни напролет на рисовых полях по пояс в воде, верно, приносили с собой уйму грязи – роняли ее по дороге домой под громкое неодобрение соседей. Однако Гиблый Город славился добычей обсидиана. Было что-то резкое и колючее в выражении бледных лиц шахтеров, которые выстроились в очереди у лотков покупателей в ожидании, когда взвесят добычу. Под холодными, жесткими и любопытными взглядами Хатин задрожала. Здесь не было улыбок, а значит, не было и хитроплетов.

Хатин незаметно сняла пояс и обернула кушак вокруг головы, чтобы скрыть выбритый лоб. Теперь она только радовалась, что покрыта белым пеплом, хотя прежде боялась, что тот привлечет к ее персоне излишнее внимание. Оказалось, пепел и только пепел скрывает племенную вышивку на юбке. Одной рукой Хатин прикрыла предательскую улыбку, как будто собиралась чихнуть.

Время от времени она невольно ощущала проблески надежды. У лавки ремонтника молодая женщина чистила верстак: движениями и внешностью она напоминала маму Говри. Но вот женщина подняла взгляд и посмотрела на Хатин без улыбки, да и вообще без каких-либо молчаливых знаков, при помощи которых даже незнакомые хитроплеты привечали друг друга. Заметив юношу, полирующего металлической щеточкой кусок янтаря, Хатин подошла ближе: на руке у него имелся неровный порез от коралла, как и у многих молодых ныряльщиц из ее деревни, однако нижняя губа у него была выкрашена соком ягод. Значит, он происходил из племени горького плода.