Остров Чаек

– Господин Прокс, если ее можно найти, ее найдут. Я прослежу.

– Рад, что могу положиться на… – Прокс умолк, нахмурившись. – Что это он удумал? Ему вообще можно вставать с кровати?

Толпа у заградительного поста расступилась, настороженно и почтительно, уступая дорогу одинокой фигуре. Посреди полуночной синевы на коже и одежде пришельца темнели пятна запекшейся крови. Правда, двигался этот человек совсем не как раненый: не покачивался и не медлил.

Брендрил нагнулся у основания одной из вышек. Синим пальцем провел по контуру следа маленькой ножки, который остался в мягкой после дождя земле; пеплоход выпрямился и посмотрел в сторону восточной дороги.

* * *

День тянулся дальше, а отряд замаскированных хитроплетов с облегчением смотрел, как снова оживает Обсидиановый Тракт. Кому-то из путников повезло больше, и они часть своей ноши перегрузили на спины эпиорнисам. Во все стороны сновали многочисленные курьеры на тех же птицах, и Хатин постепенно привыкла к скрежету и хлюпанью когтей по раскисшей дороге. Она не сразу сообразила, что последние минут десять за ней по левую руку идет одна такая птица-слон.

Обернувшись, Хатин узнала то самое «чудо»: паренек-наездник теперь вполне вальяжно сидел на спине скакуна. У него было открытое круглое лицо, глаза цвета какао поглядывали в даль, словно пропустили нечто, появившееся на горизонте, и ждали повторения. При этом паренек управлял птицей так, чтобы не обгонять их компанию.

– Где Плясунья? – спросил он на хитроплетском.

Джейз его словно не слышал. Феррот языком ковырял изнутри щеку.

Паренек как будто особенно не обиделся на молчание.

– Знаете, один из солдат на посту врезал мне по уху. Оно теперь, как ломоть хлеба, распухло. Взглянуть не желаете?

– Не считается, Томки, – еле слышно прорычал Феррот. Он раздраженно – но и не без тепла – взглянул на паренька. – Он не причинил тебе боли, Томки. Он врезал тебе за дело, ведь ты напал на него верхом на птице.

– Он не знал, что я нарочно, – пожал плечами Томки. – Так что… где встречаемся с Плясуньей?

– Мы не встречаемся! Мы не знаем… – Феррот осекся и переглянулся с Джейзом. Вопрос был тяжелый, и обсуждать его мстители не спешили. Что же произошло в Свечном Дворе? Удалось ли Плясунье и остальным бежать? – Плясунья станцевала свой танец, у нее своя цель, – после паузы продолжил Феррот. – А ты с нами не идешь! Это дело мстителей – слишком опасное… – Феррот снова осекся, стоило Томки восхищенно сверкнуть глазами.

– С тебя хватит, – вздохнул Джейз.

– Так вроде все хитроплеты обязаны помогать мстителям, по мере сил, разве не так? – с надеждой спросил Томки.

– Смотря, что мститель скажет, – быстро ответил Джейз. – Хатин… этот юноша…

– …считает, что влюбился в Плясунью, – обрубил Феррот. – Видел ее, пока она… занималась… кое-чем на улицах Гиблого Города, и с тех пор нарывается на то, чтобы ему причинили боль, хочет заслужить метку и примкнуть к «Возмездию».

Хатин уставилась на Томки, силясь вообразить, как мог этот светлоликий юноша воспылать страстью к задумчивой великанше, которая как минимум вдвое старше него. Томки взглянул на Хатин и, широко улыбнувшись, пожал плечами.

– Проливает напитки на тех, кто может набить ему морду, – с намеком добавил Феррот, – а еще он как-то шесть часов кряду проторчал у дверей самой мрачной из таверн в Гиблом Городе, распевая одну и ту же песню, в ожидании, что кто-нибудь выйдет да и пырнет его.

– Но ведь он здорово помог нам у дорожного поста, – вступилась за юношу Хатин. – К тому же тот, у кого нет метки, может оказаться полезным. – Или зубных накладок, отметила она про себя, когда улыбка Томки сделалась еще шире. – Я уж не говорю о том, что и птица нам может пригодиться.

– Это твой путь. – Джейз с Ферротом обменялись покорными улыбками, но никто не стал оспаривать ее решение.

* * *

Отряд Хатин шел днями напролет, а ночи проводил в заранее приготовленных убежищах или деревнях, жители которых поддерживали их дело. Остановки были редкими, но неизбежными – в основном из-за муссона, когда идти становилось совсем невозможно. Первый раз заночевали в старой халупе, скрытой в зарослях огромных папоротников. Внутри пахло сырой землей, а стены покрывали пиктограммы, оставшиеся от предшественников. Джейз, правда, никого не впускал до тех пор, пока сам не заглядывал внутрь и не проверял земляной пол.

– Отлично, тут безопасно. – Он похлопал по вырезанной ножом в земле загогулине. – Отметка Плясуньи. Она побывала тут до нас, так что можем заночевать.

Страх понемногу отступал. Что бы ни случилось в Свечном Дворе, Плясунью это, похоже, не задержало.

Подобный ритуал повторяли каждый вечер. В конце долгого дневного перехода, когда Хатин шатало от усталости, Джейз оставлял всех у границы какой-нибудь деревни или невзрачной, поросшей кустарником территории и проверял, все ли хорошо. Затем, разместив поудобнее Арилоу, путники отправлялась добывать пропитание.