Остров Обезьян

– В Париже. Ну, в пригороде, если говорить начистоту.

– Понятно, – задумчиво ответил мужчина. – Куда она поехала?

– У нас был спор. Мы часто спорим. Тот, кто выигрывает, может до конца дня делать все, что захочет, не посвящая другого в свои планы. В общем, таким образом, мы отдыхает от компании друг друга. И если это все вопросы, которые ты хотел задать, то, может, мы уже пойдем?– улыбнувшись, спросил хакер, вскинув свои густые брови.

– Да, конечно, извини.

Жак шел быстро, заставляя полы своего коричневого пальто развиваться на ветру. Его воротник был все еще поднят, из-за чего Антон пришел к выводу, что парню присуща некоторая доля театральности в поведении. Хотя он мог и ошибаться. Он это допускал. Пусть и хочется довериться первому впечатлению (особенно, если оно осуждающее), нужно стараться смотреть на вещи шире. Антон уже давно это понял. Его этому научила Алиса. Антон даже подумал, что ей бы понравился Жак, и они бы наверняка нашли бы общий язык.

«Черт, она бы даже с Мэри нашла общий язык», – подумал про себя Антон и улыбнулся.

Тем временем парень свернул за угол двухэтажного небольшого домика, где столкнулся с низенькой и худой пожилой женщиной в бигудях и больших круглых очках с широкими линзами. На ней было прямое голубое платье, украшенное жёлтыми цветами, серая вязаная кофта сверху и черного цвета домашние тапочки на ногах. В руках у нее была миска с остатками еды, которую при столкновении с парнем, она уронила на тротуарную плитку.

– Oh, Jacques!⁷ – встреча с ними стала для нее неожиданностью.

– Blanche! – воскликнул он. – Je suis tellement desole! Laisse moi vous aider?⁸

– Ne t’inquiete pas! Je peux faire moi-même, – бодрым тоненьким голосом ответила старушка, шустро присевшая на корточки, чтобы подобрать все, что выпало из миски. –Commentvas-tu? Je ne t'ai pas vu depuis longtemps, ⁹ – спросила она у него буквально через минуту, вновь поднявшись на ноги.

Миска, вновь наполненная едой, находилась в ее морщинистых, но с виду еще крепких руках.

Солнце, находящееся в зените, периодически пряталось в огромных пушистых белоснежных облаках, поэтому в тени, на углу здания, обдуваемого ветром, было прохладно. Во всяком случае, Антону, который натянул на голову капюшон кофты, которую еще в Торонто ему отдал Мэтью, и отошел в сторону, где мог погреться под лучами осеннего солнца.

– Je vais bien, Blanche,¹⁰ – улыбнувшись своей самой радушной улыбкой, ответил парень старушке.

Антон не понимал, о чем шла речь, да и слышал не все, о чем Жак разговаривал со своей знакомой, но ему показалось, что парень соврал, когда ответил на последний вопрос. Пусть он и улыбался, но выглядел нервно и Антон предположил, что вопрос для него не был комфортным.

– Tu mens, – резко ответила ему Бланш. – Comme toujours,¹¹ – уже мягче продолжила она, улыбнувшись.

– Tu vois à travers moi, – Жак все так же продолжал улыбаться, но в его глазах появилась легкая грусть. – Comme toujours!¹²

– Biensûr! – смеясь, ответила собеседница. – Je te connais depuis l’enfance!¹³

Старушка потянулась обнять его и что-то прошептала на ухо. А после еще раз громко рассмеялась.

Жак в ответ махнул головой и поцеловал ее в щеку. Сказав ему еще что-то женщина, махнув пошла дальше по своим делам. Жак же подошел к Антону.

– Так неудобно за эту сцену, – пройдя еще пару метров, произнес парень. – За эту сцену с Бланш, – пояснил он, когда Антон вопросительно посмотрел на него.

– Да ерунда, – отмахнулся мужчина. – Тем более я ни слова не понял.

Они шли рядом по узенькому тротуару возле частного дома с высоким забором и свисающим через него диким виноградом, листья которого уже зарделись багрянцем.

– Давай сюда, – Жак пропустил Антона вперед себя, показывая на узкий проулок меж двух домов. – Бланш раньше работала в парикмахерской на углу, где мы проходили. И нас с Мэри водили туда стричься. Так что она знает нас с детства. Видела нас со всех сторон так сказать. И почему-то мы ей понравились. Когда умерла наша приемная мать, она решила, что должна приглядывать за нами. Вот и делает это до сих пор, – рассказывал парень на ходу.

Хотя Антон не совсем понимал, для чего это было нужно. Эти откровения. Возможно, это отличительная черта французов? Быть откровенными. Когда-то в одном журнале он читал об этом: о том, что присуще каждой нации. Но что там было написано про французов, вспомнить не мог. Как впрочем, и про остальных, кто там был перечислен.

Тем временем Жак свернул за угол, и они оказались возле светло-желтого двухэтажного квадратного здания без окон с единственной синей дверью где-то посередине, к которой вела покрытая ржавчиной металлическая лестница.

Жак ловкими прыжками быстро оказался возле двери и, несколько секунд поработав с замком, открыл ее и жестом пригласил Антона войти.

– Добро пожаловать, – радушно произнес парень, пропуская журналиста вперед.

Антон, осторожно взобравшись по лестнице, сделал неловкий шаг в царящую внутри, за дверью, темноту.

Глава 27