Остров святого Сэмюэла

Реймер собирался ответить утвердительно, но осекся.

– Я завязал. – Он посмотрел в небо, чтобы отвлечься от мыслей о сигарете. – А мы без весел?

– Как же, без весел. В сарае лежат.

«Ага. Значит, грести руками не придется».

Реймер привык к разным уровням комфорта.

– Комары здесь вечером такие, что хоть в бункер закапывайся…

– Комары?

– Ага. Но их сезон вроде прошел. Перемерзли все. – Лодочник наконец справился с узлом и вручил Реймеру тяжелый влажный трос. – На.

– Зачем?..

– Подержи, я за веслами схожу.

Зрение понемногу восстанавливалось. Реймер понятия не имел, от чего это зависит. Он растерянно держал в руках трос и чувствовал себя, как жокей-новичок, которому впервые дали в руки уздечку. И лошадь. На, парниша. Вперед. А что делать с этой лошадью? Что вообще делают с лошадьми?

Плечи ныли под тяжестью рюкзака, но снимать его великий математик не стал. Панцирь всегда при хозяине. Это важный стратегический момент. Снять рюкзак – значит на время отпустить погулять свои вещи. А не ошивается ли поблизости вор, любопытный ребенок, жующая все подряд коза, метящий все подряд кот или просто клептоман – об этом надо думать заранее. Когда рюкзак не на спине, с ним может что угодно случиться. Он может упасть в воду. Порваться. Испачкаться в зловонной грязи. А там ценные вещи. Там все, что у Реймера есть.

Спина Лодочника отдалялась. Сарай, о котором он говорил, был всего в двух шагах от пристани. Обитаемая часть берега вообще оказалась маленькой и дикой. Реймер не так себе ее представлял. Домик Лодочника уютно светящимся окошком смотрел на Полярное озеро. К одной из стен прислонился боком ангар для лодок. Давно не ремонтировали. Впрочем, как и дом. На крыше уже две заплатки. Течет, наверное. Стены сырые. Сад запущен. Во дворе щиплют траву две тощие козы… в голодные времена питающиеся рюкзаками туристов.

«Интересно, как он зарабатывает? Кто ему вообще тут платит, в этой глуши?»

– Во! – Лодочник вышел из сарая, потрясая веслами. – Почти как новые. Их бы подкрасить, но все как-то…

– А часто сюда вообще приезжают? – вдруг спросил Реймер.

– Не чаще, чем пикша, – ответил тот. Поймав непонимающий взгляд, пояснил. – Пикша – морская рыба. А это озеро. Пресное.

– Ага.

Лодочник прошагал мимо Реймера, продемонстрировав жирную волосатую спину, залез в лодку – она сразу закачалась – и принялся крепить весла. Те скрипом выражали сопротивление.

– Рыбачишь? – спросил великий математик.

– Угу. Каждый день. У меня это вместо молитвы. В любую погоду. Вот с этой самой деревяшки, – Лодочник постучал одной ногой по пристани.

– Я имел в виду на воде.

– Ха! На воде ничем не лучше.

Озеро притворялось холодным и тихим. Но уже на пристани от него становилось не по себе – как от звука, который невозможно услышать.

Это звук, слишком хитрый для ушей чужеземцев. И о нем скорее догадываешься.

Это звук монстра, трущего животом дно.

Лодочник, закрепив весла, выбрался обратно на пристань и отряхнул руки.

– Прошу!

– После вас. – Реймер знал, что если ступит в лодку первым, она сильно закачается. Его сознание само по себе уже неслабо качалось, собираясь уехать куда-нибудь, и вероятность падения возрастала. «А вот если там уже будет этот странный дядечка, он или своим весом лодку стабилизирует, или меня придержит, если что…»

– Не-не, ты пойдешь один, – весело сказал Лодочник. – Мне к шести нужно на вокзал ехать, жену с работы встречать.

– А…

– Грести умеешь?

Куда он поедет?

На вокзал?

Зачем?

Туда можно и пешком… часов за пять. Если больными ногами.

Зрение опять расфокусировалось, и Реймер отвлекся. Поддерживать светскую беседу, когда тебя то трясет, то кружит, то в жар, то в озноб швыряет и при всем при этом тошнит постоянно – не для середнячка. Хотя великий математик никогда не считал себя середнячком.

– Грести?

– Ну, веслами ворочать, – Лодочник сделал непонятные круговые движения руками.

– Да что тут уметь…

До Реймера начало доходить, что везти его не будут. Ему придется переплывать озеро самому. В одиночку.

– Вот и отлично. – Лодочник похлопал его по плечу и отправился в сторону дома. – Пошел я. Скоро стемнеет.

– А лодку я на острове что ли оставлю? – спросил Реймер, по привычке пытаясь придать голосу непринужденности и одновременно справиться с ознобом.

– А куда ж ты денешься, – вполне серьезно ответил Лодочник, не оборачиваясь. – Сама она ко мне не приплывет. А я обойдусь как-нибудь. Все равно еще три штуки есть. А эта течет в двух местах.

Реймер посмотрел на лодку, как на подарок с подвохом. Странный такой подарок. Хлам, не нужный хозяину. Щедро, конечно. А если она развалится на полпути?

Веревка в руках казалась неоправданно тяжелой. Весла покачивались на волнах. Изумрудные доски. Темное – гнилое? – дно. Единственное сиденье посередине.

Реймер вдруг подумал, сколько эта лодка, может быть, видела таких, как он. Скольких она возила в один конец. Никто не возвращается. Или возвращаются, но завернутыми в огромный черный пакет, как груда мусора. Был человек – стал мусор.