Острые края

Эхо разбежалось между домами и скоропостижно скончалось. Никакого ответа не последовало. Разве что негромкое жужжание мухи, уже проявлявшей некоторый интерес к Додду. Лошадь Неари взглянула было на Шай, но тут же отвела взгляд – возглас не произвел на нее совершенно никакого впечатления. А у Шай, вдобавок ко всем ее бедам, еще и горло заболело. А теперь пришло время задать себе обычные вопросы.

Дальше-то что делать?

Стиснув зубы, она стянула с ног Додда башмаки и, усевшись рядом с ним в пыли, обулась. Ей не впервой было валяться рядом с ним на земле. Впрочем, рядом с мертвым Доддом она еще не оказывалась. Его башмаки оказались великоваты, но это все же лучше, чем скитаться босиком. В них она и потопала обратно в таверну.

Неари жалобно стонал и безуспешно пытался встать. Шай пнула его в лицо, опрокинув на спину, вынула из его колчана оставшиеся стрелы, а также прихватила и тяжелый нож, который он таскал на ремне. Вернувшись на улицу, она подняла лук и нахлобучила на голову шляпу Додда, которая тоже оказалась велика, но, по крайней мере, даст хоть какую-то защиту, когда солнце поднимется. Потом она связала лошадей одну за другой – весьма непростая операция, так как большой жеребец Джега был сущим поганцем и, похоже, был готов разгрызть своими зубищами ее череп.

Покончив с этим, она снова хмуро взглянула на пыльные хвосты. Они уверенно и быстро приближались к городу. Присмотревшись получше, она насчитала девять или десять человек, что было на два или три получше, чем двенадцать, но все равно чересчур много.

Агенты банка, стремящиеся найти украденные деньги. Охотники за головами, рассчитывающие получить за нее награду. Другие отверженные, желающие отобрать у нее добычу. Ту самую добычу, которая в настоящее время – так уж получилось – валялась на дне колодца. Это мог быть кто угодно. Шай обладала незаурядным умением наживать себе врагов. Она поймала себя на том, что смотрит на Додда, лежащего ничком, уткнувшись лицом в пыль и раскинув вытянутые босые ноги. Единственное, с чем у нее дело обстояло еще хуже, так это с умением заводить друзей.

Как она дошла до жизни такой?

Она покачала головой, сплюнула сквозь щель между передними зубами и взобралась в седло лошади Додда. Развернула ее прочь от приближавшихся облаков пыли – невесть в какую четверть компаса.

Шай пришпорила лошадь каблуками.

Вчера около деревни под названием Барден…

Около Бардена, осень 584 года

Трут стоял в двери своего дома и смотрел, как Союз уничтожал его урожай.

Очень поганое времяпрепровождение – стоять и смотреть, как часы, и дни, и месяцы твоего тяжкого труда от темна до темна, твои постоянные тревоги втаптывают в грязь. Но что ему оставалось делать? Кинуться туда и попытаться в одиночку, вилами, прогнать Союз? Трут горестно хмыкнул. Черный Доу и все его военные вожди, и все карлы, и все названные – все на бесплодных просторах Севера – из сил выбивались ради этого, но успехом похвастаться пока не могли. Трут был уже отнюдь не тем бойцом, как когда-то, да и тогда он был не из сильнейших.

Так что он стоял в двери своего дома и смотрел, как Союз уничтожал его урожай.

Сначала явились, цокая копытами, разведчики. Потом солдаты длинным строем, топая башмаками. Потом землю Трута принялись терзать фургоны, скрипевшие и стонавшие как мертвые в аду. Десятки. Сотни. Они пробили колею, до колен наполненную жидкой грязью, потом расползлись по сторонам от нее, на его посевы, и постепенно превращали поле в полосу жидкой грязи, которая делалась все шире и шире.

Война – она и есть война. И даже начав с чего-то, достойного какого-то внимания, обязательно заканчиваешь жидкой грязью.

Передовые разведчики прошли, но на следующее же утро они явились за курами – дюжина нервных солдат Союза и северянин, который должен был объяснять, что они хотят. Но Трут прекрасно понял все и без слов. Что же тут не понять, когда тебя грабят? Северянин вроде бы сочувствовал ему, но вся его помощь ограничилась сочувственными взглядами. Хотя что тут можно сделать? Трут вовсе не был героем. Ему довелось побывать на войне, но и там он не встретил героев.

Он тяжело, медленно вздохнул. Наверно, происходившее было наказанием за проступки юности, но от осознания того, что он заслужил эту беду, мысль о голодной зиме не делалась слаще. Он покачал головой и сплюнул во двор. Проклятый Союз. Хотя во время последней заварушки между Железноголовым и Золотым было ничуть не лучше – они грабили все, до чего могли дотянуться своими загребущими ручищами. Собери вместе несколько человек с мечами, пусть даже в обычных обстоятельствах все эти люди будут очень приятны и обходительны в общении, и очень скоро они превратятся в зверей. Как говорил когда-то старый Тридуба, меч – слишком поганая штука для того, чтобы давать его человеку. И для самого человека поганая, и для всех окружающих.