Острые края

– Адский ад в аду! – прошептал Кернс и, отшвырнув ручку, схватился за рукоять меча. Проклятая железяка не вытаскивалась. Он понял, что ножны зацепились за темляк, начал отцеплять, у него ничего не получалось, он сорвал перчатки, снова принялся теребить теменную петлю и наконец высвободил эфес. Снова поднял голову. Северяне, несомненно северяне, со сверкающим оружием в руках, кое-кто с разрисованными щитами, с криками и улюлюканьем устремились к почти неохраняемым фургонам.

Он оглянулся в поисках шлема, свалил чернильницу и оставил здоровенную кляксу на столь банальном начале своего письма. Ну да, шлем полагалось носить постоянно, но солдаты совершенно задразнили его, а последней соломинкой оказалось то, что нынче утром он обнаружил свой шлем полным человеческого кала. Вот узнает кто…

Когда он наконец извлек меч и посмотрел вокруг, выяснилось, что это вовсе ни к чему. В воздухе что-то замелькало. Стрелы. Стрелы, которые выпускали северяне с поднятыми луками, припавшие на колено возле самых деревьев. Его широко раскрытые глаза скользили по темной лесной завесе, отмечая движение тут и там. Он низко пригибался, хотя в этом не было необходимости: стрелы свистели мимо него и падали среди телег. Он увидел, как одна с глухим стуком воткнулась в борт и замерла, мелко дрожа. Вторая угодила в бок лошади, и та с визгливым ржанием вскинулась на дыбы.

– За мной! – взревел он, даже не посмотрев, находился кто-нибудь рядом с ним или нет, и думая лишь о том, чтобы достаточно высоко поднимать ноги и не запутаться в ячмене на бегу; все глупые треволнения по поводу того, что его приписали к обозу, как рукой сняло. Началось! Наконец-то началось!

Вырвавшийся вперед Горст уже схватился с двумя северянами. Длинный клинок он с грохотом обрушил на щит; его хозяин отлетел назад. Одновременно он уклонился от удара топора, который другой северянин держал обеими руками; лезвие вонзилась в землю, и он с молниеносной быстротой, какой трудно было ожидать от столь массивного человека, развернулся, рубанул мечом параллельно земле, скосив полоску ячменя, начисто отрубил ногу лесоруба в колене и подсек вторую, так что тот полетел кубарем, окатив все вокруг струей крови. Его дружок не успел подняться; клинок Горста аккуратно разрубил его шлем и отшвырнул тело назад; убитый успел лишь разинуть рот и бессильно раскинул руки, выронив меч.

Кернса пробрала дрожь, и он не сразу понял, что только что на его глазах были убиты два человека. Был потрясен, не поверил своим глазам и восхищался до полного изумления. Вот наконец-то долгожданная стычка! Он встанет бок о бок с полковником Горстом, с человеком, удостоенным чести возглавлять личную стражу короля! После боя Горст улыбнется ему, хлопнет его по плечу и назовет братом! Кернс не мечтал о большем с того дня, когда впервые надел военную форму. Навстречу Горсту вприпрыжку бежали через подлесок еще трое северян, и Кернс поспешил к своему кумиру, размахивая мечом.

– Полковник Горст!

Он увидел краем глаза какое-то движение, инстинктивно отдернул голову и…

Горст почувствовал, что на самом завершении пируэта, когда находившийся перед ним северянин падал назад с аккуратно рассеченным горлом, заливая посевы кровью, его длинный клинок зацепился за что-то и чуть не провернулся в кулаке. Но ему некогда было обращать внимание на мелочи. У него другие дела.

А именно низкорослый чрезмерно тучный человечек в нечищеной кольчуге, совершенно запыхавшийся после пробежки через поле, но все равно орущий насколько хватило духа, с багровыми венами, выступившими на раскрасневшихся щеках. Эти щеки… К изумлению Горста, они пробудили в нем воспоминания об отце, о его последних днях, когда тот лежал прикованный к постели, не мог говорить толком и сам удивлялся тем звериным звукам, которые вырывались из его перекошенного рта. Раздражавшийся из-за оборок на ночной рубашке, превратившийся в призрак прежнего себя. Жалкий призрак с щеками, окрашенными призрачным румянцем.

Сколько лет ему приходилось терпеть демонстративное разочарование старого дурня, его попреки и издевательские шутки насчет женского голоса и улыбаться, и кланяться в ответ, как подобает почтительному сыну? Горст скривил губы, как будто собирался зарычать по-звериному. Мимолетное сходство с отцом не могло остановить атаку Горста. Скорее оно сделало его натиск еще яростней. В конце концов, отец, у меня никогда в жизни не было шанса заткнуть тебе рот…