Читаем От адамова яблока до яблока раздора. Происхождение слов и выражений полностью

Наполеон сказал это некоему де Прадту – послу Франции в Варшаве. Вряд ли это имя о чем-то говорит сегодня. Но вот обстоятельства, при которых эта фраза была произнесена, действительно замечательны. Трясясь в повозке, император повторял ее во время бегства из России, где ему пришлось бросить своих замерзающих солдат.

Отнюдь

Сегодня часто можно слышать слово отнюдь. Мне кажется, его не всегда правильно используют. Стоит ли вообще употреблять слово отнюдь, если в русском языке и так есть отрицательная частица не-?

Прежде чем ответить, оговорюсь, что отнюдь – не частица, а наречие. Оно придает отрицанию особый, безусловный, смысл. Говоря отнюдь, мы имеем в виду безоговорочное отрицание: «никоим образом нет». В древности отнюдь имело два значения – «отовсюду, со всех сторон» и «совсем, совершенно».

Стоит ли слово использовать? Вероятно, стоит. Но, как и всякое другое, вовремя и в нужном месте.

Очертя голову

Смысл фразеологического оборота очертя голову мне понятен – «броситься куда-нибудь, ни о чем не задумываясь». Но как понять слово очертя? Что оно значит?

Раньше считали, что если человек, скажем так, «немного не в себе», значит, им овладели бесы. То есть человек взбесился. Заменив слово бесы на черти, следуя законам языка, нам пришлось бы сказать, что человек очертился. А поскольку черти вскружили ему голову, то и поступки его, естественно, нелогичны. В качестве примера можно привести историю из Евангелия. Когда Иисус изгнал из человека легион бесов и заставил их вселиться в свиней, все стадо бросилось со скалы в море. Можно с уверенностью сказать, что свиньи попрыгали в пропасть очертя голову.

Есть и другая версия. Она связана с суеверным обычаем очерчивать вокруг себя круг для защиты от злых сил. Древние воины перед схваткой с противником обводили свою голову мечом: считалось, что этот магический круг ослабит вражеские удары и сохранит воина невредимым. Очертя – старая форма краткого действительного причастия совершенного вида от глагола очертить.

Ошеломить

Я понимаю значение слова ошеломить, но не могу найти к нему однокоренные слова. Думаю, что слово это иностранное. Я прав?

Нет. Слову ошеломить родственны шелом и шлем. Кстати, изначально шелом вовсе не значило «головной убор военного». Так называли любые навершия чего-либо – конек крыши или вершину холма. И обух топора тоже. И это для нас в данном случае важно. Потому что ошеломить значило «как следует приложить ближнего обухом топора по голове».

Пакость

Мне как-то объяснили, что слово пакость произошло от

кость. То есть пакости – это «гнилые кости». Правильно ли это?

Изначальное значение слова пакость – «превратность, неприятный случай, неожиданное происшествие, перевернувшее все планы». Именно так когда-то использовалось это слово, и не иначе. Вспомните родственное старославянское пакы, сохранившееся в выражении паки чаяния, то есть «вопреки ожиданиям», и все станет ясно. Само слово пакы очень древнее и когда-то значило «снова, сначала» и даже «наоборот». Похожие слова есть и в других индоевропейских языках. Например, древнеиндийское ápākas значит «в стороне, позади».

Палач

Объясните, пожалуйста, происхождение слова палач. Может быть, это связано с царскими палатами, где пытали людей?

Надо сказать, единого мнения среди лингвистов нет.

Слово палач обычно возводят к турецкому pala «меч, кинжал». То есть палач – это «меченосец». Однако версия эта недостаточно убедительна.

Пробовали сблизить это слово и со словом палка. Тут уж совсем ничего не сходится.

Скорее всего, палач произошло от палить – «жечь, поджигать». Другими словами, палач значит «поджигатель», или, если хотите, даже «поджариватель». Если вспомнить, что в древние века казнь на костре была наиболее предпочтительной, а пытки огнем – самыми популярными, то последняя версия кажется наиболее верной.

Палевый

О некоторых животных говорят, что они палевой масти. Я думаю, что палевый – это черный, будто обугленный. От слова палить. Прав ли я?

Звери такой масти вовсе не черного, а светло-желтого окраса.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Повседневная жизнь средневековой Москвы
Повседневная жизнь средневековой Москвы

Столица Святой Руси, город Дмитрия Донского и Андрея Рублева, митрополита Макария и Ивана Грозного, патриарха Никона и протопопа Аввакума, Симеона Полоцкого и Симона Ушакова; место пребывания князей и бояр, царей и архиереев, богатых купцов и умелых ремесленников, святых и подвижников, ночных татей и «непотребных женок»... Средневековая Москва, опоясанная четырьмя рядами стен, сверкала золотом глав кремлевских соборов и крестами сорока сороков церквей, гордилась великолепием узорчатых палат — и поглощалась огненной стихией, тонула в потоках грязи, была охвачена ужасом «морового поветрия». Истинное благочестие горожан сочеталось с грубостью, молитва — с бранью, добрые дела — с по­вседневным рукоприкладством.Из книги кандидата исторических наук Сергея Шокарева земляки древних москвичей смогут узнать, как выглядели знакомые с детства мес­та — Красная площадь, Никольская, Ильинка, Варварка, Покровка, как жили, работали, любили их далекие предки, а жители других регионов Рос­сии найдут в ней ответ на вопрос о корнях деловитого, предприимчивого, жизнестойкого московского характера.

Сергей Юрьевич Шокарев

Культурология / История / Образование и наука
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука