Читаем От адамова яблока до яблока раздора. Происхождение слов и выражений полностью

Некоторые этимологи действительно до недавнего времени связывали его со словом холоп. Однако сегодня считается, что слова эти все же далеки друг от друга. Скорее всего, холуй произошло от диалектизма алуй, что значило «учтивая услуга, одолжение».

А вот холоп в значении «раб, подневольный человек», вероятно, родственно белорусскому хлопак – «мальчик». Рабы у славян по иерархии занимали примерно то же положение, что и несовершеннолетние, – права голоса ни у тех, ни у других не было.

Худоба

Был у родственников на Кубани и услышал, как они называют корову и ее теленка худобой

. Я бы не обратил на это внимания, если бы животные были тощими доходягами. Но те выглядели вполне упитанными и, я бы даже сказал, веселыми. Мои родственники не смогли мне объяснить, почему они их так называют. Что думают по этому поводу лингвисты?

Слово худо́ба существовало во многих славянских языках, и именно в значении «скот». Кстати, в украинском языке оно сохранилось до сих пор.

В русском языке худоба (от слова худой) означало еще и нечто никчемное, убогое, например, скарб нищего, и домашнее имущество вообще, включая скот, каким бы богатым это имущество ни было.

Парадокса здесь нет – просто наши предки откровенно «прибеднялись» и намеренно вводили в заблуждение злых духов, чтобы те, завидуя благополучию семьи, не навредили близким или скоту.

Из тех же соображений девушку, которая должна была войти в дом жениха женой, называли словом невеста. То есть «невесть кто», некто неизвестный, безымянный.

Целовальник

В царской России продавцов спиртного называли целовальниками. Откуда взялось столь странное для торговцев название профессии?

В былые времена виночерпий, разливавший вино, давал присягу, что будет делить напиток честно, – и в знак этого целовал крест. Отсюда и целовальник. Хотя изначально целование креста в знак присяги князю было отнюдь не обычаем торговцев. Так поступали воины в те времена, когда их занятие еще считалось независимой профессией, а князей было много, и у каждого находилась для них работа.

Позже, с оформлением восточнославянских земель в единое государство, институт вольных воевод как-то потерял свое былое значение. Зато появились финансисты. И теперь от них, дабы не проворовались, власть требовала целования креста – присяги. Ну, а уж потом дошла очередь и до кабатчиков. Торговля горячительным в России всегда была делом государственной важности. А у того, кто разливает, соблазнов много. Поневоле потребуешь с него клятву в честности. Так и стали звать будущих барменов целовальниками.

А так благородно все начиналось…

Цепенеть

Что за странное слово цепенеть? Понятно состояние, которое им обозначают. Но при чем здесь цепь

?

Праславянское слово cěpъ («цеп») значило «палка». Позже наши предки стали при помощи металлических колец к одной палке крепить другую – получилось сельскохозяйственное и боевое орудие с тем же названием. Кстати, наше современное цепь как «ряд соединенных между собой металлических звеньев» – тоже отсюда.

Но сначала была все-таки палка, и потому оцепенеть до сих пор значит «одеревенеть» (так же образовано околеть от кол).

Цирлих-манирлих

Что такое цирлих-манирлих

? Какая-то невнятная бессмыслица, которую непонятно к чему произносят, не так ли?

Сегодня это выражение услышишь нечасто. Но после Первой и Второй мировых войн оно было довольно популярно в среде пришедших с фронта солдат, желающих блеснуть своими познаниями в области немецкого языка. Этими словами они заменяли привычное русское шуры-муры. Впрочем, не совсем оправданно. Если звукоподражательная идиома шуры-муры явно намекает на шуршание и мурлыканье в укромных уголках, то ци́рлих-мани́рлих (zierlich-manierlich) имеет несколько абстрактный оттенок, поскольку дословно переводится как «жеманно-манерно».

По своему происхождению цирлих-манирлих является попросту строкой припева из фривольной песенки немецких уличных музыкантов начала ХХ века.

Чалдон

Есть такое презрительное по отношению к человеку словцо чалдон. Слышать-то я его слышал, но никогда не понимал, что оно значит.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Повседневная жизнь средневековой Москвы
Повседневная жизнь средневековой Москвы

Столица Святой Руси, город Дмитрия Донского и Андрея Рублева, митрополита Макария и Ивана Грозного, патриарха Никона и протопопа Аввакума, Симеона Полоцкого и Симона Ушакова; место пребывания князей и бояр, царей и архиереев, богатых купцов и умелых ремесленников, святых и подвижников, ночных татей и «непотребных женок»... Средневековая Москва, опоясанная четырьмя рядами стен, сверкала золотом глав кремлевских соборов и крестами сорока сороков церквей, гордилась великолепием узорчатых палат — и поглощалась огненной стихией, тонула в потоках грязи, была охвачена ужасом «морового поветрия». Истинное благочестие горожан сочеталось с грубостью, молитва — с бранью, добрые дела — с по­вседневным рукоприкладством.Из книги кандидата исторических наук Сергея Шокарева земляки древних москвичей смогут узнать, как выглядели знакомые с детства мес­та — Красная площадь, Никольская, Ильинка, Варварка, Покровка, как жили, работали, любили их далекие предки, а жители других регионов Рос­сии найдут в ней ответ на вопрос о корнях деловитого, предприимчивого, жизнестойкого московского характера.

Сергей Юрьевич Шокарев

Культурология / История / Образование и наука
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука