От дороги и направо

Пахлавон подкинул в полуживой костер сухой травы, а на неё щепочки. А на щепочки три толстых доски. Потом повесил на рогатины чан с водой, поставил рядом пачку хорошего чая «Три слона», сел на песок, скрестив по-восточному ноги, и стал мирно ждать возрождения пламени. Евгений с Анатолием и Наилем, подтянув трусы повыше, чтобы их не забрала себе быстрая вода, разогнались и на несколько секунд разорвали течение, оставляя после себя дорожки в расступившейся до близкого дна реке. Они привычно нырнули и исчезли на минуту или больше, а появились метрах в ста от старта, прихваченные течением и снесённые вниз вдоль берега. Обратно они плыли как в кино, снятом в режиме рапид. И непонятно было –  это река сопротивляется трём здоровым мужикам или мужики сопротивляются силе движения воды. Победила дружба человека с природой. Помаявшись вразмашку на низких гребешках волн, ребята минут через двадцать на карачках выползли с мелководья на песок. Перевернулись на спину, руки подняли к небу ладонями параллельно небу и жидким хором спели до половины гимн Советского Союза. Я в это время проходил мимо них в реку и спросил: – А гимн тут зачем был?

– А мы других песен не знаем! – заржал Анатолий.

– Гимн  – великая сила. Плыву, мысленно его пою и живой выплываю. – потягиваясь произнес Наиль вверх, в небо.

Женя помолчал, потом вскочил, сделал  двадцать приседаний и сказал:

– А чёрт его знает, почему гимн. Года три назад еле выплыли. Не знали хитростей таких заплывов тогда. Бугор потом подсказал как надо обратно добираться. Он местный. Вырос тут. Всё знает. А тогда Толян чуть не утоп вообще. Ну, мы тогда ему помогли, сами от этого силы сбросили. Кое-как выползли. Сели на мели на задницы и сидим. Дышим как астматики. Морды у всех бледные, покойницкие. А тут Толян ни с того, ни с сего гимн запел. Спел почти весь и сказал, что мы с Наилем герои. И его спасли, и Оку одолели. Потому, что нет преград советским людям. И нет таких высот, которые не падут перед строителями коммунизма. Ну, мы ему ответили, что он тоже герой. Потому, что запросто мог и нас с собой на дно прихватить, но этого не сделал. А, напротив, трепыхался активно, полз на волну как на амбразуру и выполз же. Герой. А героям что положено от радости победы петь? Не частушки же! Вот и пошло потом. Заплыв удачный сделаем – поем гимн. Традиция. Да и сила в гимне нашем серьёзная. Споешь – она частично в тебя переходит. Да точно говорю. Не вздумайте ржать. А то со мной будете дело иметь!

– А! – воскликнул Толян. – Он напрашивается! Наиль, угомони пацанчика. Пусть попробует татаро-монгольского ига кусок-другой. Ломай штангиста, Наильчик-богатырчик!

Они весело подпрыгнули в позе дикарей, танцующих обрядовый танец победы, после чего убежали на середину берега, на мягкий  песок, и начали бороться. Толян с Женей окружали Наиля, кидались ему под ноги для захвата, висли на нём одновременно и попеременно. Наиль улыбался, стряхивая с себя нападающих как осенью дерево сбрасывает листву. Мягко и как бы нехотя.

Сзади к Наилю подкрался и Грыцько, обхватил его со спины крепким мужицким  замком, сжимая сцепленными руками живот гиганта. До груди он просто не дотягивался. Наиль сначала сбросил с себя Толяна, ладонью надавил Евгению на голову, заставил его наклониться и не видеть ситуацию. После чего наклонился почти до песка лбом и Грыцько перелетел через него как юная птица, ещё не научившаяся толком летать, и рухнул мешком в податливый, почти пуховый песок.

– Ничего так, – подумал я и пошел плавать. Мама научила меня в детстве не лезть в воду, не зная броду. Эта простейшая заповедь сто раз выручила меня в буйной и бурной хулиганской юной жизни. Только мамино правило, спорт, книги, художественная студия и музыкальная школа выручили меня тогда и не дали  влететь на кичу или на зону. Поэтому я поплавал неподалёку от берега, освежился до такой степени, что забыл и про ночь бессонную и про думы грустные, хотя и лирические. Вышел на берег, добрался до своего портфеля, достал свой « Зенит TTL» и снял несколько кадров богатырских  шалостей. Пахлавон принес мне кружку горячего чая и две карамельки. Я увлекся разворачиванием присохшей к конфете обертки и одновременно мыслями о том, что вряд ли я доживу здесь до зарплаты. Очень уж сладко бугор произносил заклинание: «Денег я тебе дам». Когда таким тоном обещают, то или вообще не дадут, либо очень нескоро.

– Эй, Стас-барабас! – закричал Грыцько, вытряхивая песок из майки и трико с  пузырями на коленках. – Давай, помогай. Валить надо бычка!! А его примять можно только бульдозером. Давай, подходи. Поваляемся вместе. Помогай друзьям и друзья тебя похоронят с оркестром!

– А можно я сам? – спросил я у всех.

– Сам – чего? Наиля положить? – Грыцько аж закашлялся. Евгений  с улыбкой отвернулся, Пахлавон смотрел в кружку с чаем. Толян задумчиво почесал затылок, а композитор издали покрутил ладошкой влево-вправо. Не надо, мол.

– Да ладно, чего вы…– смутился Наиль. – Хочет парень попробовать, пусть попробует. Свои же все. Он тоже свой.