От французской революции конца XVIII века до Первой Мировой Войны

Было бы большим преувеличением считать, что революционеры являлись всесильными режиссерами и дирижерами революционного процесса в России. Их активность и влияние на народные массы в 1905–1907 гг. были действительно велики, но многие массовые выступления по-прежнему начинались стихийно, и руководили ими отнюдь не члены революционных партий, а беспартийные авторитеты из народной среды. Пользовавшиеся огромной популярностью в среде трудового городского населения Советы рабочих депутатов строились на межпартийной основе и включали в свой состав немало беспартийных. Внепартийный характер носили и профсоюзы, которых к концу революции насчитывалось уже более тысячи.

Ничем не оправданное промедление царизма с созданием в России парламента и устранение рабочих от участия в органах городского самоуправления придали дополнительный смысл тем организациям советского типа, которые возникли в 1905 г. сначала в Иваново-Вознесенске, а потом в Петербурге, Москве и в более полусотни других промышленных центров. Они выполняли роль не только общегородских стачкомов, но и органов революционного самоуправления, которые существовали параллельно с царской администрацией на местах, а нередко и заменяли ее, замахиваясь на решение таких вопросов, которые явно выходили за рамки чисто муниципальной деятельности (регулирование производства, организация судебной власти, выпуск местных денег и т. д.). Некоторые Советы руководили декабрьскими вооруженными восстаниями 1905 г. (Москва, Ростов-на-Дону и др.).

Это была рожденная по инициативе самих рабочих новая, внепарламентская форма демократии, прообраз органов революционной власти, установленной в России в октябре 1917 г.

Создание Советов рабочих депутатов и однотипных с ними организаций в деревне и в вооруженных силах отражало стремление народных масс к активному участию в общественно-политической жизни, их недоверие к чиновничье-бюрократическим методам управления. Трудно дать однозначную оценку работе всех Советов, тем более что они просуществовали не более нескольких месяцев и не имели возможности в полной мере проявить свои созидательные возможности. Тем не менее в их деятельности было немало удачных примеров социальной защиты трудящихся и членов их семей, а также эффективных мер по поддержанию общественного порядка.

Это свидетельствовало о том, что революция не только беспощадно разрушала старое, но и пыталась — к сожалению, с немалыми издержками, часто непрофессионально и непродуманно — созидать новое. Однако основную работу в этом направлении под напором революции развернуло само царское правительство.

Революция заставила власти пойти на реформы, которые способствовали преобразованию самодержавного режима в монархию конституционно-парламентского типа. О степени завершенности этого процесса много спорили как современники событий 1905–1907 гг., так и историки и правоведы советского периода, не пришедшие, однако, к каким-либо определенным выводам. Одни утверждали, что Россия получила в результате революции и конституцию и парламент, хотя и делали при этом множество оговорок, навеянных сравнениями с развитыми странами Запада. Другие считали, что установившееся в России «конституционное самодержавие» (1906–1917) было лишь ширмой, за которой скрывалась фактически неурезанная власть царя, высшей бюрократии и дворянства. Этой точки зрения придерживался и Ленин, мнение которого было решающим для советских ученых. В постсоветский период чаша весов стала явно склоняться в сторону признания России в последнее десятилетие царствования Николая II конституционной монархией, хотя и несколько особого типа. Так или иначе, изменения, которые произошли в государственном строе России под влиянием революции 1905–1907 гг., оказались весьма значительными.

Уж в феврале 1905 г. царь согласился на созыв законосовещательного представительного учреждения, о котором десятилетиями могли раньше только мечтать российские либералы. В августе были обнародованы наконец, после долгих дебатов в правительственных сферах, два важных акта — «Учреждение Государственной Думы» и «Положение о выборах в Думу». Будущая Дума, названная в народе по имени тогдашнего министра внутренних дел Булыгинской, могла рассматриваться лишь как пародия на парламент: она не имела законодательных функций, а избирательные права населения империи были крайне ограниченны. Однако созвать ее так и не успели, поскольку осенняя волна революции смела новое представительное учреждение еще до его рождения.