От голубого к черному

— Ну, наверно, он тоже ничего. Иначе бы Элейн Пейдж [44] не стала записывать его песни.

В кухне Салли и ее обереченная приятельница над пачкой «Мальборо» продолжали жаловаться друг другу на жизнь, перечисляя друг другу нанесенные им обиды. Их гнев достиг такой стадии, что лучше было к ним не подходить. Я подумал о выборах. Что феминистки, что социалисты жили в пространстве, сузившемся после поражения. Большинство из них пытались жить дальше и дожидаться своего шанса. Но другие предпочитали задохнуться, лишь бы не дышать испорченным воздухом. Так что они боролись против всего вокруг, принимая боль как свидетельство борьбы. Кризис заморозил их жизнь. Я понимал это умом, но не мог прочувствовать.

Карл куда–то подевался. Я нашел его в спальне, где тусовались несколько человек. Кровать была завалена пальто. Карл и один из бывших дружков Доминика прикончили бутылку водки и принялись за пиво. Здесь уже создалась своя структура, и я не был в нее включен. Бывший Доминика выглядел лет на сорок, но он был высокого роста и хорошо сложен. Не во вкусе Карла, понадеялся я. У вина был слегка химический букет. Шато де Хрень с добавлением антифриза. Разбивает лед на куски. Я направился в туалет, под дверью которого нетерпеливо ждали с полдюжины человек.

— Марк там с телепродюсером из Ноттингема, — объяснил Стив. — Уже двадцать минут. Похоже, они там уже монтируют фильм.

Время шло. Я обнаружил еще одну комнату, где люди танцевали, альбом Erasure [45], доносившийся из колонок, сотрясал голый пол. Красная лампочка тускло светила сквозь китайский бумажный абажур, точно кровавая луна. Карл стоял у стены, присосавшись к бутылке «Будвайзера». Я вытащил его из угла, и мы принялись неуклюже танцевать вместе в окружении движущихся теней. Я чувствовал запах водки в его дыхании. Его темный рот прижался к моему, затем он поцеловал меня в шею, глубоко, его зубы впились в кожу. Он отступил и улыбнулся мне. Я знал, о чем он думает. Ему очень не нравилась эта вечеринка, но где еще мы могли бы вот так танцевать вместе. Его депрессия усиливалась.

Мы раздобыли еще алкоголя и устроились в углу спальни.

— Эти типы совершенно ебнутые, — прошептал он мне. — Маленькие принцы с альбомами Бетт Мидлер [46], ванными, полными косметики и маленькими, ничтожными карьерками. В них столько дерьма, что начни кого–нибудь из них трахать, он тут же изменит форму. Кроме этого Уильяма, того высокого парня. В нем даже дерьма нет, он просто пустой.

Я уже собирался спросить его, о чем это он, но тут я услышал звон разбитого стекла и вопли из соседней комнаты. Что–то с глухим стуком ударилось об стену. Затем донесся голос Салли: «Доминик! Помоги мне!» Груда пальто на кровати поднялась, точно болотное чудище, из–под нее выполз растрепанный Доминик и еще какой–то парень. Я прочел по губам слово «блядь» на бледном лице Доминика.

В кухне осколки разбитых стаканов рассыпались, точно драгоценности, по бледно–голубому линолеуму. Двое парней держали Салли за руки, а она вырывалась, пытаясь дотянуться до какого–то парня, вжавшегося в стену, это был Гэри.

— Ебаная женоненавистническая свинья, — орала она на него. — Так боишься женщин, что тебе приходится трахаться с мальчиками.

Гэри тряс головой, онемев от злости. В комнату влетел Стив, стекло хрустело у него под ногами.

— Пошли, — сказал он ей, — тебе пора уходить.

Салли вырвалась из рук, удерживавших ее, и Стив схватил ее за левую руку обеими руками. Ее черная шаль болталась, точно порванная паутина. Я в растерянности вышел вслед за ними в коридор.

Стив был страшно разъярен. Он распахнул входную дверь и вытолкал перепуганную Салли на винтовую лестницу, вопя: «Проваливай! Убирайся!» Она пыталась устоять на ногах, а он грубо толкал ее в грудь, так что ей пришлось податься назад. Наконец он дотолкал ее до входной двери. Задохнувшаяся от плача Салли выбежала из дома. Я последовал за ней, со смутным намерением помочь ей поймать такси, проверить, в порядке ли она. Но тут откуда–то сзади тихо вышел Карл, он схватил Стива, прежде чем тот успел захлопнуть дверь.

Карл развернул Стива, оторвав при этом верхние пуговицы на его рубашке и прижал его к стене.

— Не знал, что ты бьешь женщин, — сказал он. Голос у него был медленный и холодный. Карл не был особо силен, но он был выше Стива. Я никогда прежде не видел его таким разозленным и не хотел бы увидеть еще раз.

Стив пьяно посмотрел на него.

— Она чокнутая, — сказал он, — ебаная лунатичка.

— И ты решил ей помочь, сломав ей шею? Ты же видел, что она надралась. Ты козел. И трус.

— Ты тоже можешь уебывать, Мик. Какой мудак тебя сюда притащил?