От конца до начала (СИ)

- Я понимаю, - светловолосый сглотнул. - Реджис сказал, что вы не хотите никого покупать. Я понимаю. Кого купили один раз, того можно купить и второй. Я… - паренек запнулся, - нам нужна защита.

- Какого рода?

- Отец лорда Брентона… - светловолосый опустил глаза, но потом вдруг посмотрел мужчине прямо в лицо, - мужа ему мало. Я боюсь, что однажды он меня поймает, а я не успею убежать. И за брата боюсь, потому что Ватис - так его зовут - отвратительный человек.

- Понятно. Ну что ж, - пожал плечами Пандар, - если будешь мне помогать, о Ватисе можешь не беспокоиться. Договорились?

- Да.

Пандар протянул правую руку в перчатке, и новый помощник осторожно ее пожал.

- Зовут тебя как? - спросил альфа.

- Камро. Я сын Тара, садовника.

- Слушай меня внимательно, Камро, - Пандар немного наклонился, чтобы его глаза оказались на уровне глаз подростка. - От тебя ничего не требуется, кроме как просто слушать, о чем говорят господа, и запоминать это. Если узнаешь что-то интересное или что-то покажется тебе странным, напугает тебя или просто будет не таким, как обычно, то ты сразу сообщаешь это мне. Можешь передать через Реджиса, а можешь сам подать знак. То же самое, если тебе или твоему брату будет угрожать опасность любого рода.

- Ясно, милорд. Спасибо, - негромко ответил Камро.

- Я не милорд. Зови Змеем, - паренек кивнул. - А теперь уходите.

Забавно, но этими двумя Реджис не ограничился. Оказалось, что во дворце было достаточно тех, кто чего-то или кого-то опасался. В основном это были дети, чьи родители либо во дворце вовсе отсутствовали, либо были не в состоянии их защитить. Были сироты. Тем не менее, Реджис выбирал новых членов тайной канцелярии, как любили себя называть мальчишки и девчонки, особенно тщательно, не говоря ни слова болтливым трусам или тем, кто уже для кого-то шпионил. А последних было немало. Но Пандар понял, что лучшие шпионы - это дети. Они юркие и ловкие, часто они наблюдательны и имеют хорошую память, а благородные не привыкли стесняться слуг. Плюс ко всему, некоторые дети были нездешними, дакарский не был для них родным, и они знали по два языка. Так спустя две недели Пандар обзавелся “глазами и ушами”, которые в общей сложности говорили на четырех языках и теперь маленькие шпионы узнавали все первыми. Жаль только, что немногие из них были грамотными, но они и тут ухитрялись передавать сведения кому-то, кто мог прочитать написанное. В общем и целом Пандар был доволен.

Но время шло, а все было относительно спокойно. Только мелкие интриги придворных, направленные на уничтожение или ослабление друг друга. Пандару было интересно наблюдать, на какие гнусности готовы пойти эти люди, чтобы урвать себе лишний кусок власти, альфе эти игры напоминали схватки пауков в банке, которым бросили одну-единственную жирную муху на всех. На короля пока что руку никто не смел поднять, но чем больше тянулось спокойствие, тем больше напрягался мужчина, ожидая, когда затишье кончится и грянет буря. А предчувствие Пандару подсказывало, что случится это весьма скоро.

*

Утром Пандар проснулся с легкой ломотой в шее. Альфа осторожно повертел головой, словно надеясь, что тянущая боль пройдет, будто бы он спал в неудачной позе. Но у мужчины никогда ничего не болело, ломота в суставах означало только одно - мучительное перерождение через пару дней. И каждый раз Пандар как наивный мальчишка надеялся, что это всего лишь неудачная поза во сне. Остался только один вопрос, как сказать Шало, что его телохранитель будет совершенно бесполезен как минимум три дня? И как сделать так, чтобы ни одна мразь об этом не узнала?

Смешно, но альфа никогда не думал о том, как скажет Шало об особенностях своей физиологии. Почему-то мужчине было… стыдно признаться в этой слабости, хотя фактически он не был в ней виноват. И еще было безумно страшно. Никогда в жизни Пандар не боялся так, как в моменты своего перерождения. Потому что раз за разом они возвращали его туда. В преисподнюю. В оживший кошмар прошлого, который и не думал тускнеть с годами.

Целый день Пандар ходил за Шало привычной тенью, так ничего ему и сказав. К обеду начала побаливать спина, а когда подошло время ужина, мужчина изо всех сил пытался скрыть, что ему тяжело садиться на стул. С омерзением Пандар чувствовал, как кожа натягивается от его движений, словно холодная резина, которая вот-вот треснет. Суставы едва ли не скрипели как не смазанные колеса старой телеги, и сам альфа чувствовал себя невыносимо старым, а от того жалким и беспомощным. Когда же вечерняя трапеза закончилась, Пандар понял, что сильно ошибался, думая, что сесть на стул тяжело. Встать с него казалось непреодолимой задачей. Альфе пришлось обеими руками опереться о столешницу, чтобы встать, и ему показалось, что он заметил недоуменный взгляд Шало. Этот взгляд больно ударил по сердцу.

*