От руин Карфагена до вершин Атласа

Красочное зрелище закончено. Все садятся в автобусы и разъезжаются. Интересно, во что обходится такое ежевечернее представление? Из разговора моих марокканских спутников узнаю, что каждый такой спектакль дает хозяевам «У Али» до 20 тысяч дирхамов дохода. Для сравнения напомню, что 8 марокканских дирхамов тогда были равны американскому доллару, месячная заработная плата квалифицированного рабочего еще недавно не превышала тысячи дирхамов, а инженера — 4–5 тысяч дирхамов. Но контрасты, особенно социальные, в Марокко — обычное дело. Когда мы проезжаем мимо самого роскошного в Марракеше отеля «Мамуния», мне говорят: «Только переночевать здесь стоит две тысячи дирхамов».

Заключительный день нашего пребывания в Марракеше был отдан истории этого замечательного города. Особенно интересным оказалось знакомство с его старинными памятниками и достопримечательностями, поскольку нам в этом деле помогал местный житель, да еще квалифицированный историк, да еще влюбленный в Марракеш. Таким добрым гением стал для нас Хамид Трики, преподаватель местного университета, директор управления среднего образования Марракеша и большой знаток средневековых рукописей, часто выступающий на страницах главного журнала марокканских историков и страноведов «Эсперис-Тамуда». При первом же взгляде на него мне сразу же вспомнилось описание внешности основавшего Марракеш в XI в. альморавидского халифа Юсуфа ибн Ташфина, сохранившееся в арабских источниках: «Смуглый, среднего роста, худощавый, с небольшой бородой, приятным голосом… орлиным носом». Все это полностью подходит к описанию Трики. Только вот глаза у него голубые, а не черные, как у основателя его родного города. Но здесь такие глаза у многих. Может быть, наш гид — прямой потомок первых берберских властителей города? Не решаюсь спросить у него об этом, так как этот быстрый в движениях, веселый и насмешливый человек вышучивает все и всех. Я помню, как он это делал накануне, сидя вместе с нами в шатре «У Али» и рассказывая о чтении недавно обнаруженного им дневника какого-то музыканта прошлого века.

Сначала Трики повел нас в Ксур на юго-западе медины, где главная улица так и называется — Ксур («крепости», в данном случае «Замки»), «Здесь в XIII–XV вв. была, — начал рассказ Трики, — резиденция наместников династии Меринидов. Мериниды перенесли столицу из Марракеша в Фес. Но в XVI в. здесь обосновалось религиозное братство Джазулийя, которое помогало новой династии — Саадийским шерифам — бороться против пытавшихся восстановить свою власть представителей старой династии Ваттасидов. Шейх братства Згвани поселился в Марракеше, став правителем и святым покровителем города. Будучи религиозным мистиком, он тем не менее много сделал для города в социальном отношении: строил дома, сажал деревья, восстанавливал стены, фонтаны. Его и сейчас воспевают в народной поэзии».

Мы смотрим на древние стены резиденции Згвани, который, судя по имени, имел отношение к городу Загван в Тунисе, на его большой мавзолей, до сих пор привлекающий многих верующих (братство Джазулийя в Марокко продолжает действовать, как и многие другие братства марабутов), и на поднимающиеся рядом глухие стены домов. «Здесь впоследствии жила местная знать, — продолжает Трики, — включая пашу аль-Главп». Вспоминаю, что крупнейший феодал марокканского юга Тхами аль-Глави, паша Марракеша и каид (вождь) племени айт глава, был как бы символом коллаборационизма в Марокко, сотрудничая с колонизаторами в течение всего времени протектората Франции (1911–1955) над страной.

Идем за Трики по уже знакомым улицам медины, едва успевая увертываться в узких проходах и переулках от мопедов, мотоциклов и велосипедов беспечных юнцов, прорезающих толпу пешеходов, не снижая скорости. Почтовые киоски и фотоателье с немецкими надписями, шум моторов, звуки джаза из транзисторов и зазывные крики торговцев напоминают, что мы хоть и идем по средневековым камням, но все же в наши дни, в конце XX в. По дороге кто-нибудь из нас иногда останавливается полюбоваться ажурным навесом какого-нибудь маленького магазинчика с гордым названием (вроде «дворец Ксур»), резными фигурными шахматами или светильниками на прилавке седобородого торговца, искусно вытканным ковром или великолепной росписью деревянного блюда. При этом едва успеваем слушать пояснения нашего стремительного гида: «Здесь был в старину рынок рабов… А здесь когда-то находился квартал оружейников, причем славились в нем особенно евреи, делавшие ножи… Здесь выделывают ремни, а здесь выковывают решетки для окон».