От слов к телу

Почтенный старичок с старушкойСидят и смотрят, чуть дыша,Как душит герцога подушкойСубъект в костюме апаша.А сбоку, спрятавшись в гардине,(Страшись, беспечный изувер!), —Глазами блещет герцогиня,Приподымая револьвер.У старца — ушки на макушке:Он весь трепещет и живет…«Смотри, — он говорит старушке, —Она его сейчас убьет».«Убьет?.. О, Господи!..» Осечка…Старик жестоко возмущен:От огорчения словечка

Не может выговорить он.Лицо обиженно-сурово:Пропал полтинник задарма!Но женщина стреляет снова…На сцене — грохот, пламя, тьмаИ дым, который быстро тает —Чтоб было видно, как в углуСвой дух убийца испускаетВ жестоких корчах на полу.Но перед смертью герцогинеОн шепчет с горечью: «Увы!Отец нашел убийцу в сыне,А сына застрелили — вы!»Со старикашкой ужас прямоТворится что — готов орать!

«Ай, драма! — шепчет. —Ну и драма! Сын — батюшку, а сына — мать;Ну, а ее-то кто?»… Ее-то?Увы — никто: сойдя с умаИ выбежавши за ворота,Она стреляется сама…Старик доволен: за полтинник —Три хладных трупа… Ну и ну!Сияет, точно именинник,Победно глядя на жену,И мыслит, как бы аккуратно,Надув швейцара-простеца —Еще раз посмотреть бесплатно,Как сын ухлопает отца[704].

В 1920-е годы дань киноэкфрасису отдает будущий автор текстов «Свинарки и пастуха» и «Весны в Москве», будущий сценарист пырьевского «В шесть часов вечера после войны» Виктор Гусев. Его стихотворение «Кино» (1926–1929) вплетает в себя афишу, титры, монтажные перебивки, назывные предложения для крупных планов и проч., кольцевой композицией передавая повторность сеансов (шести!) и демонстрируя иконически экспансию кинопоэтики в быт (не с экрана ли пришло имя посетительницы, не от Мэри ли Пикфорд, урожденной Глэдис Луизы Смит?):

Жуткая драма:— «Так любят испанцы».(Тайная клятва на верном кресте.)Сегодня вечером — шесть сеансов,В каждом сеансе — двенадцать частей.Касса, касса —— Море голов.Ближе к кассе —— Деньги готовь!Хотите, Мэри,Пойти в кино.Первая серия:«Ночь в казино»,Вторая — «Где ты,бедная мать».

Два билетаПо семьдесят пять.Гудит фойе спокойным ульем.Плывет толпа едва-едва.У стен стоят хромые стульяИ подозрительный диван.Плакат. Вопрос.Вдоль желтых стенВисит анонс:«Дуглас!..Фербенкс!»

Буря сервирована на скатерти экрана.

Экватор. Мы не увидим земли.

Гремит рояль. И из глубин тумана

Выходят и зловеще бредут корабли.