Отблески Версаля

Прошло две недели, но он не получил от Анны-Софи ни строчки. Когда король после этого появился во франкфуртском театре, его встретила там совершенно ледяная атмосфера, каковой факт следовало отнести за счет усилий сторонников банкира по охране чести этой семьи. Здесь уместно напомнить о близости этих финансовых дельцов императорскому австрийскому дому, а также то, что свободный город Франкфурт, как место коронования императоров Священной Римской империи из династии Габсбургов, также был вотчиной сторонников Франца II.

Семья Бетман-Метцлер приняла предложение фон Шварцкопфа. Девушка же написала королю письмо с просьбой более не преследовать ее. Он не обратил на него никакого внимания и послал клятву в вечной любви.

Войску надлежало выступать в поход, но Фридрих-Вильгельм счел невозможным разлучиться с предметом своего обожания заочно и требовал либо прощания у городских ворот либо приглашения от ее родителей на трапезу в их доме.

«Я надеюсь любым образом проститься с вами. Для меня было бы невозможным сделать сие на глазах у всех. Я больше не в состоянии решиться на сие, таковое было бы свыше моих сил».

Девушка вновь отказала обезумевшему от любви королю, ибо страх перед потерей репутации преследовал ее денно и нощно. Она известила Фридриха-Вильгельма, что светское злоязычие уже довело ее до болезни. Ее письмо было проникнуто нескрываемым отчаянием:

«По вине вашего величества я претерпела множество неприятностей и унижений, хотя, Бог видит, я не несу на себе никакой вины».

Уже в июне 1793 года король сообщает Вильгельмине о своем желании жениться на Анне-Софи, но выразил опасение, что молодая девушка «будет несчастна из-за злобного берлинского дворянства». Тем не менее, в августе 1793 года Фридрих-Вильгельм предложил отцу-банкиру Бетманн-Метцлеру для его дочери «брак с левой руки» и титул графини фон Бранденбург, на что получил решительный отказ. Однако король не терял надежды обольстить очаровательную девушку, полагаясь на силу своих любовных излияний и отсылаемые ей знаки внимания. По части этих знаков он нередко явно перебарщивал, как это было с преподнесением в дар лошади для верховой езды. Подобные щедрые подарки в ту пору компрометировали девушку в глазах общества, но Анна-Софи опасалась проявить грубость в отношении короля. Это могло повлечь за собой не только личные, но и политические последствия, с учетом сложной обстановки того времени. Семья банкиров даже задумала на продолжительное время покинуть Франкфурт. При отъезде король не удержался и самым трогательным образом описал обуревавшие его чувства:

«Настал тот самый печальный момент, когда я навсегда должен сказать вам „Прощайте навек“, когда самые лестные надежды на будущее разрушены. Вашему образу с сияющими чертами суждено навсегда запечатлеться в моем сердце».

В ответ на его страстную просьбу подарить ему что-нибудь на память Анна-Софи все-таки смилостивилась и довольно неосмотрительно прислала ему перчатку со своей руки, ибо это возродило в сердце Фридриха-Вильгельма новые надежды. Он счел это основанием для продолжения переписки и возобновления своих более активных домогательств. Король продолжал обхаживать предмет своего обожания, и в следующее письмо вложил прядь своих волос и попросил у девушки, согласно наилучшим традициям набиравшего в ту пору силу романтизма, прислать кольцо, сплетенное из ее волос. Фридрих-Вильгельм даже начал помышлять о том, чтобы развестись ради банкирской дочки со своей законной супругой.

По возвращении в Франкфурт королю все-таки удалось встретиться с Анной-Софи. Свидание состоялось в имении банкиров под присмотром семьи. Уезжая из Франкфурта, король писал о своих страданиях:

«Амур оказал содействие Кюстину[39] в нешуточной мести за удар, который я нанес ему. Бог любви заставил меня потерпеть полное поражение. Я намеренно выехал перед восходом солнца, глаза мои были красны, как у старой ведьмы, к счастью, я надел свою круглую шляпу, дабы скрыть лицо. Те два дня, в которые я видел вас, вновь беседовал с вами, возможно, станут последними прекрасными днями в моей жизни!».