Отчуждение

– Включить тепловизоры на прицелах. Бандиты могут быть поблизости. Могут даже на нас засаду устроить. Продвигаемся тройками…

Летчики, как я помнил, жгли костер в самом начале склона, в месте, где не было крутого подъема и деревья росли не плотно. Метрах в тридцати от галечного дна ущелья. То ли соображения безопасности заставили летчиков выбрать это место, то ли еще какие-то соображения, не знаю. Хотя я бы лично предпочел зажечь костер прямо на дне ущелья, среди камней, а потом устроить засаду на того, кто пожалует, заняв места в кустах по тому и другому склону. Стрельба с двух сторон в этом случае была бы безопасной, потому что пули летели бы сверху вниз, а не в одной плоскости. И свои в своих попасть не могли бы. Но это мои силы позволяли засаду устроить, а силы летчиков – едва ли. И мы продолжили острожный спуск.

Продвижение тройками на сегодняшний день считается самым прогрессивным видом продвижения в опасной местности. Три бойца становятся во фронт. Перед каждым зона ответственности в семьдесят градусов, и в этой зоне боец обязан даже летящую птицу подстрелить, даже брошенный кирпич. При этом все трое захватывают сектор в двести градусов, а не в двести десять. И контролируют часть сектора соседа – центрального бойца – вместе с самим соседом, с которым идут плечом к плечу.

Работа в тройках впервые в истории спецназа была применена при штурме Дворца президента Амина в Кабуле в декабре тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Потом в советском спецназе об этой методике успешно забыли. Исключение составлял спецназ ГРУ, который взял работу тройками на вооружение. Однако западные специалисты, внимательно изучив материалы о штурме Дворца Амина, когда горстка бойцов взяла хорошо укрепленный и тщательно охраняемый Дворец, сразу за эту идею ухватились, и спецназ многих западных стран взял ее себе на вооружение. И только после этого, уже повторяя западную методологию, тройки стали широко применяться и в среде российских спецназовцев разных ведомств.

А дает такая тактика многое. Мне рассказывали, как во время боснийско-сербской войны на стороне сербов воевал так называемый русский черный батальон. Так вот, этот батальон однажды, разбившись на тройки, вытеснил из городка Соколац боснийский полк, состоящий из трех батальонов. Причем сам не имел потерь убитыми, только шесть человек получили легкие ранения и контузии. Мой взвод в работе тройками тренировался постоянно. Тройки были стабильные, устоявшиеся, где бойцы хорошо чувствовали соседа, знали, кто как стреляет, кому в какую сторону и на какую высоту бывает удобнее стрелять, обязательно друг друга подстраховывали и всегда действовали успешно. Другое дело, что применялась эта тактика нечасто. Но тому есть объективные причины. Просто не было необходимости в таких действиях, наиболее эффективных в городах и лишь частично эффективных в лесу и в горах. Сейчас мы именно так начали спуск в ущелье.

Я не случайно дал такую команду на спуске. На этом хребте спуск позволял идти, не держась за стволы деревьев, и даже позволял к прицелам прикладываться, чтобы осмотреть участки впереди себя и по флангам. Но когда бойцы смотрели в прицелы, останавливалась одновременно вся тройка, чтобы не сбивался строй и не нарушался принцип работы этой системы.

– Вижу летчиков, – сообщил ефрейтор Ассонов, переводя прицел своей винтовки на небольшой угол. – Четыре человека. Вооружены пистолетами. Другого оружия у них не вижу. Сидят по кустам в боевой позиции. Словно ждут нападения.

– Они что, с пистолетами собираются противостоять банде Арсамакова? – удивился старший сержант Камнеломов. – Их же перебьют за минуту.

Коля хорошо знал тактику боя. И понимал, что Арсамаков в этой ситуации поступил бы просто – разделил бы своих людей на две группы: одна вела бы плотный заградительный огонь, не позволяя летчикам поднять голову для прицельного выстрела, а вторая под прикрытием огня подобралась бы ближе и расстреляла летчиков практически в упор. Эмир всегда такой тактикой пользовался, когда ему малые силы противостояли. Правда, применить данную тактику против нас эмир не мог просто из-за того, что мы изначально были равны по численности с его бандой. И он не рискнул, поскольку на его плотный огонь мы могли бы открыть свой, не менее плотный.

Я понял своего заместителя, хотя он ни слова не сказал о своем предположении. Это было тем проще, что я сам его многому учил, а до меня учили в той же системе, где и меня.

Но у летчиков не было вариантов для организации сопротивления. Или сдаваться без боя в плен, на муки и издевательства, в надежде, что тебя когда-нибудь выкупят, или с честью погибнуть в бою. Вот только два пути, можно выбирать любой. И они, кажется, выбрали, понимая, что плен – это не только обязательное унижение, моральное и физическое, для офицеров это только маленькая возможность выжить, и гораздо большая возможность быть после издевательств убитым. Быть убитым после издевательств или быть убитым в бою, но с честью не расставшись – летчики видели в этом разницу и сделали достойный выбор.