Отдам в хорошие руки, или Как наверняка попасть в черный список нянь

Лена приезжала к определенному времени, мы с Милочкой ждали ее в гостиной. Мила сидела в качелях, а я в ожидании занималась какими-то делами и разговаривала с ней. И вдруг я заметила, что Мила следит взглядом за мной. Я стала ходить кругами и продолжала беседовать с ней. Мила неотрывно следила за мной. Я впала в ощущение, которое я испытывала, находясь в Лувре перед картиной знаменитой Моны Лизы Леонардо да Винчи. Откуда Леонардо взял этот следящий взгляд? Если нас и поражает следящий взгляд взрослого человека, то только чувством тревожности, потому что мы бессознательно ощущаем угрозу в неотрывном человеческом взгляде. Ощущение угрозы исходит из того, что взгляд взрослого человека мы трактуем как оценивающий накануне экспансии и внутренне напрягаемся. В Красноярске в природном заповеднике «Красноярские Столбы» висит табличка с информацией: «При встрече с медведем старайтесь не смотреть ему в глаза. Лягте на землю и положите руки на голову». Ничего не напоминает? Однако феномен неотрывного взгляда Моны Лизы не пугает, он притягивает и завораживает. Я думаю, что Леонардо да Винчи писал Мадонну с младенца. Этот высокий выпуклый лоб, припухлые веки, едва прорисованные брови, пухлые щеки и губы – черты, присущие младенцу. Только на лицо ребенка мы можем смотреть до бесконечности и испытывать разнообразные чувства. Потому что только младенческое лицо недавно вышло из-под кисти творца и не обезображено еще опытом жизни. Наверное, поэтому невозможно пройти равнодушно мимо ребенка.

Конечно, когда это лицо неплачущего ребенка. Детский плач, впрочем, как любой плач, будоражит нашу собственную тревожность. Плач – это тоже вид экспансии, требование каких-то уступок с нашей стороны. Любой плач вынуждает нас совершать уступки в пользу плачущего. Это раздражает.

Мила плакала редко. Ее плач нельзя было назвать плачем. Это был разговор на языке Милы.

Во дворе жила собака со звучным именем Джастина, или Джася. Воспитанием она не отличалась, хватала на улице всякую падаль, носилась по двору и лаяла без умолку. Наверное, призывала соседских собак к порядку. Мила спала во дворе в коляске. Спит она очень чутко и тут же распахивает глаза на лай Джаси. Пришлось зайти в дом в мою любимую «людскую» комнату. Это ничья комната на первом этаже, где переодеваемся я и домработница Ирина, а также спят бабушка или дедушка, когда они остаются в доме. Мила уже не спит и мы играем. У нее очень богатая мимика, на мою игру в «баран-баран-буц» – стуканье лбами – Мила широко раскрывает глаза, поднимает бровки, морщит лобик, вытягивает губы, высовывает язычок и после двух разового «буц» старается отвести голову назад так, чтобы не стукаться лбом о мой лоб.

Изучаем книжку «В мире дикой природы». Мила – очень прилежная ученица. Такое впечатление, что она в постоянном диалоге со мной. Показываю Милочке фотографии родственников. Мила рассматривает их с явным «интересом». Но больше всего Мила любит рассматривать красивую красную лошадь на картине. В гостиной висит картина с изображением бегущей (не скачущей) лошади, с очень грациозными движениями ног и фантастической гривой. А вокруг – космическая растительность… Будто девушку заколдовали и отправили к звездам расколдовываться. А она бежит и наслаждается своей свободой в неузнаваемости колдовства. Она влюблена в возможности колдовства; это как райский мед в небесах…на заре…Когда голоса зовут…Ну, вы поняли, что это такое, – быть заколдованной. Чтобы понять иное, надо самой стать иной. Она иная – она заколдованная, ей ведомы все красоты вселенной. Очень красивая картина.

Появились новые проблемы: не нравится одеваться для прогулки. Мила будто говорит мне: «Снимите с меня этот скафандр!» Ей не нравится лежать в коляске, зато очень нравится сидеть на руках и разглядывать все вокруг, слушая мои рассказы. Наверное, услышать то, что говорит взрослый человек ребенку, ребенок может лишь будучи с этим взрослым в телесном контакте. То есть получить информацию буквально из уст взрослого. Может быть, это вибрации, которые перетекают из тела в тело?

Миле три месяца и она – совершенно мыслящий человечек. Она находится со мной в реальном диалоге и использует весь свой арсенал общения. Хотя я, конечно, преувеличиваю: весь ее арсенал – это то, что мы называем телепатией. Мила, как всякий ребенок, ею владела в совершенстве. Однако, я, лишенная телепатии воспитанием, пыталась расшифровать Милу языками тела, жеста, мимики, крика. Миле не надо было никого расшифровывать. Она, как всякий ребенок, обладала космическим знанием и «злилась» на меня, будто говорила: «Ну что же ты такая недотепа – ведь все очевидно!».

Сегодня Мила переворачивалась со спины на живот, причем по собственной инициативе.

Купили круг для плавания, который одевается вокруг шеи. Мила бесстрашно плавает в круге, кувыркается в воде с живота на спину. Я научилась погружать Милу в воду, и она ныряет, как взрослая: задерживает дыхание и – нырок в воду. Я ныряю точно также.