Отец Иоанн Кронштадтский

Тем менее могла привлечь его идея о какой-либо ученой карьере – профессора или чиновника при Св. Синоде. Он и кончил курс не высоко, – во второй половине разрядного списка, ближе к концу.

И вообще, книжная наука была для него лишь средством, но не целью... Ко всему этому прибавим заботу и о его родной матери и сестрах... 26 долгих и тяжелых лет отдала она своему сыну; а теперь он мог бы скрыться в Алтайские горы или в неведомую Аляску?! А кто же будет поддерживать сироту и вдову?

И если сынок думал поступать псаломщиком или диаконом сразу после семинарии, когда скончался отец (1851), лишь бы содержать мать; то почти невероятно, чтобы он теперь, исполнив волю матери об академии, не думал о ней, выбирая путь жизни. Да и заповедь Божия повелевала детям заботиться о родителях: «Чти отца твоего и матерь твою!» Это он хорошо знал! Оставался единственный путь – пастырство.

Не забудем, наконец, и его учителя – Златоуста. Несомненно, Сергиев – не только по Матфею, но и по другим томам св. отца – впитал в себя содержание слов его: «О Священстве»... Кто не читал этих блестящих очерков о высоте, достоинстве, значении, силе, ответственности священнического служения?! Кто не знает, что сам автор их сбежал от хиротонии во иерея накануне дня рукоположения, устрашившись ответственности священства?! Знал это Златоуст – муж опыта. Но на молодого юношу всякий подвиг обычно действует, наоборот, возбуждающе! Зовет его, как пророка Исаию, ответить Господу: «Вот я, – пошли меня!» А Сергиев был – не забудем – человеком энергии; и эта сила толкала его на труд, на служение, на подвиг. И увлекаясь высотою священства, – но еще не предвидя тяжестей его, – молодой Иван Ильич еще в академии ставит крест на колебаниях, решая:

– Иду во священники!

Тем более, что другая идея Златоуста – о любви к братьям, о служении меньшим, о приведении их ко Христу, о спасении душ их, о милостыне, – еще более привлекала чистое сердце юноши, свободное от эгоистических стремлений и пылающее жертвенною любовью к людям: – буду служить Богу – в ближних!

Так мыслится мне процесс определения дальнейшей судьбы будущего о.Иоанна. Но вот тут, на самом пороге к священству, осталось последнее препятствие: по существующему положению Православной Церкви – кандидату во священника следовало предварительно жениться.

И Сергиев должен был пережить и этот вопрос. Мы не имеем никаких прямых биографических данных, чтобы понять то, что случилось после брака. А должны вдуматься в это необычайное, исключительное, единственное событие в жизни о.Иоанна, важное не только по существу, но и имеющее немалое значение во всей жизни его, буквально до самой кончины. Обычно этому вопросу о браке биографами придается значение лишь случайного, проходящего момента, который почти тут же и забывается на всю 53-летнюю совместную жизнь супругов. Я так не думаю. Здесь была сознательная цель у о.Иоанна. И сверх всего – Промысл Божий.

Но прежде чем высказать свои мысли, я попрошу читателя еще раз вдуматься в духовное состояние студента: чем он живет к концу академии, когда нужно было решать вопрос? И тогда нам яснее будет его необычайное решение. Материал для этого возьму снова из Дневника. Пусть не удивляется читатель и на этот раз, что я прошлое объясняю будущим, досвященническое настроение – по-священническим. Я уверен, что существенной разницы между этими моментами у него не было и нет: он был монолитен!

Дальше будет более подробная речь о священниках и о пастырстве. Сейчас же выпишу лишь несколько строк.

Бог – есть все – для о.Иоанна. Любовь к Нему – жизнь его.

«Я – в Боге, с Богом. Пред Богом, под Богом! Он – жизнь моя». А потому, «на все в мире смотри, как на преходящую тень и ни к чему не прилепляйся сердцем; ничего не считай за великое, ни на что не полагай надежды. Прилепляйся к Единому нетленному, невидимому, премудрому Богу».

Значит, нельзя прилепляться и к браку, к жене:

«Священник, как ангел Господа Вседержителя, должен быть выше всех страстей и возмущений духа, всех пристрастий мирских или суетных страхов, наводимых от бесов. Он должен быть весь в Боге. Его Одного любить и бояться.

Боязнь человеческая означает, что он не прилепился к Богу всецело.

Что за высокое лицо – священник?! Постоянно у него речь о Господнем; и постоянно отвечает на его речь Господь... Священник – ангел, не человек; все житейское он должен оставить за собой.

Сколь беспристрастен должен быть священник к земным вещам, чтобы, совершая такие службы и столь великие пренебесные таинства, быть неуловимым от врага и гореть всегда чистою любовию к Богу и к сочеловекам, погибающим от грехов и спасаемым благодатию Христовою во Святом Духе. Но сколько велик навык наш ко греху! Сколь сильны наши пристрастия земные!.. Священник должен быть ангелом по возвышенности мыслей, по чистоте душевной и телесной, по горячности к Богу – Всетворцу и Спасителю – и к людям, своим братьям.