Отец Иоанн Кронштадтский

Итак, мы видим теперь, что и для него самого выбор девственной жизни при жене-сестре есть явление чрезвычайное. Только он мог поступить так! Другим не по силам.

Но по силам ли было его избраннице? Это осталось тайною доселе. Нам совершенно неизвестно: предупредил ли он ее ранее брака? Возможно и то, и другое. Человек, предпринимающий доброе дело ради Бога, верит заранее, что Сам Бог поможет ему осуществить и «невозможное для человек». А может быть, он и предупреждал ее? Оставим эту тайну – под покровом сокровенности. Только вот что произошло.

Пред концом академического учения, Иван Ильич на одной вечеринке – теперь ему нужно было выбирать подругу жизни! – познакомился с дочерью кронштадтского протоиерея о. Константина Несвитского. И – как говорят биографы – «тотчас же сделал ей предложение». И по окончании курса обвенчался. Впоследствии выяснилось, что не без ропота приняла она создавшееся положение. И были даже основания верить, что она потом жаловалась митрополиту Исидору. Но все же постепенно она примирилась.

Успокаивая ее, о.Иоанн говорил:

– Счастливых семей, Лиза, и без нас довольно. А мы с тобой посвятим себя на служение Богу.

И они прожили всю жизнь свою, как брат с сестрою. Когда я, незадолго перед смертью Батюшки, посетил его в Кронштадте, то на мой звонок вышла глубокая старица с морщинистым уставшим лицом. Я ранее никогда не видел ее.

– Батюшка дома? – спрашиваю.

– Брат Иоанн? – отвечает она вопросом.

Тогда я понял, кто стоит передо мною.

– Да! Батюшка! – повторил я.

Она спокойно, медленно пошла обратно; и скоро после нее вышел ее «брат». Он тогда уже был больной... 53 года прожили они вместе! И она пережила его лишь на 5 месяцев: скончалась 20 мая 1909 года.

Мне пришлось слышать устный рассказ, что о.Иоанн будто бы говорил: «Господь послал мне жену на помощь, и она не помрет, пока я жив». Если этого и не говорилось им, все равно – она была ему помощницей. Кому-нибудь нужно было вести хозяйство в доме: следить за питанием, одеждой, здоровьем, домом. Отцу Иоанну самому не до этого было: с первых же дней он отдает своему служению почти все время – до пищи ли ему? До одежды ли? До забот ли о хозяйстве?

Рассказывается и такой случай.

Еще в 60-х годах, то есть немного после рукоположения во священники, он возвратился домой после литургии и посещений больных и страждущих. Перед входом ожидали его нищие.

«Отец Иоанн роздал все до последнего двугривенного; и оставил только 20 коп. на пароход, чтобы, отдохнув, ехать в Ораниенбаум к трудно больному; о.Иоанн знал, что дома у него этой суммы не найдется.

Едва он вошел в скромную свою комнату, как услышал в прихожей шум и громкий разговор. Не снимая верхней одежды, о.Иоанн вернулся в прихожую. Оказалось, что какая-то женщина с рыданиями просит пустить ее к Батюшке. «Пусть подождет! – говорит о.Иоанну жена. – Ведь ты с 5 часов утра ходил голодный, измученный – пообедай, отдохни».

– Погоди: я спрошу, что она хочет?

Увидев Батюшку, женщина бросилась ему в ноги.

– Спаси нас, отец, – молила она. – У меня муж умирает; пятеро детей второй день не ели; я сама едва хожу. Одна надежда на тебя!

– Пойдем к тебе, – ласково отвечает о.Иоанн, подымая женщину. – Господь тебе поможет!

И о.Иоанн, совершенно забыв об обеде и усталости, вышел из дому с женщиной.

– На, вот тебе 20 копеек, – зайди в лавку, купи хлеба и яиц; больше у меня нет.

Придя к женщине, о.Иоанн, действительно, застал картину страшной нищеты: умирающий смотрел безжизненно остановившимися глазами и не шевелился; дети стонали от голода.

Когда хлеб и яйца были съедены, о.Иоанн сам помог женщине убрать ее темную подвальную каморку; привел несколько в порядок детей; и затем, опустившись на колени перед крошечным образком, висевшим в углу, начал громко молиться... Он молил Бога о прощении грехов, спасении души, о вере и любви к Спасителю...

Когда голос его стих, он стоял еще долго, опустив голову; и затем, встав с колен, подошел к кровати и благословил больного.

– Приди ко мне завтра в церковь! – сказал о.Иоанн, уходя.

Не успел он выйти из дома, как увидел уже несколько человек, ожидавших его с приглашениями в Петербург и Ораниенбаум. Выслушав просителей, о.Иоанн отправился с ними на пароход. И только в первом часу ночи вернулся домой «обедать».

Нечего и говорить, что на утро он сделал для несчастной семьи все, что мог: а он мог уже много!»