Отец Иоанн Кронштадтский

...Но помимо хозяйственных забот матушка Елизавета Константиновна еще больше – и это несравненно важнее! – нужна была Батюшке с духовной стороны. Она была ему покровом и охранительницей... И не от нищих даже... И не от почитателей; а – от почитательниц. Жизнь многих уважаемых духовных лиц показывает, как привязчивы бывают неразумные поклонницы! И обычно начинается с благоговейного уважения, потом переходит в так называемую духовную любовь; в самом же деле здесь бывает подмесь – и даже большая – любви – душевной; душевная же любовь тесно переплетена с телесною, плотскою. И потому эти привязанности нередко бывают опасными для обеих сторон. А для о.Иоанна, со всей его истинной высотою и неимоверною славою, эта опасность со стороны поклонниц угрожала с особенною силою. И вот здесь присутствие «жены» было для него большой охраной и оградою: неумеренные почитательницы, волею или неволею, должны были остерегаться ее в своих порывах. А она, по своему характеру, была – не из слабых женщин! Отец Иоанн понимал это; и понятно будет, что он, во время своей болезни, молился Богу, чтобы сохранил его помощницу до смерти, что и случилось. Оба они умерли на 80-м году.

Еще раз о ней мы вспомним при кончине Батюшки. А сейчас могу лишь добавить о слухе, который дошел и до меня, – что будто бы она желала быть погребенною рядом со своим мужем; но в этом ей было отказано церковной властью. И ее похоронили на Кронштадтском кладбище, где погребена была и мать о.Иоанна.

Это понятно и правильно. Отец Иоанн не принадлежал своим сродникам: он, как всякий праведник, принадлежал Богу и Церкви, всем людям. Это духовное родство было в нем неизмеримо сильнее плотского. Он был отцом всех притекавших к нему.

У него даже не было особенно близких друзей и любимцев. И потому к нему действительно подходят эти слова: «Отец Иоанн», «Батюшка». И довольно. Как Спаситель сказал о Себе: Кто Моя Мать, кто Мои братья? Кто исполняет волю Отца Моего, тот Мне – и брат и сестра и мать. (Мф.12:48 и 50). Потому Он называл Себя большей частью «Сыном Человеческим», то есть родным всему человечеству. Так и о.Иоанн писал в Дневнике своем, что для него «нет иного родства, кроме духовного».

«Мы не знаем другого родства, кроме родства духовного, всевысочайшего, вечного, которое даровал нам Владыка живота, Творец и Обновитель нашего естества, Иисус Христос; ибо одно это родство есть истинное, святое, пребывающее; земное же родство – неверно, изменчиво, непостоянно, временно, тленно, – как тленна плоть и кровь наша».

«Вси же вы братия есте» (Мф.23:8). «Любите друг друга» (Ин.15:17). Церковь – Божие, великое, святое как бы семейство, в котором Бог – отец; пресвятая Матерь Господа нашего Иисуса Христа – матерь наша; ангелы и святые человеки – старшие братья; и мы все – единоутробные, порожденные Церковью в одной купели крещения Духом Святым». У чад Отца Небесного – молитва, предначинаемая Сыном Его: Отче наш! И в этом смысле он высоко стоял над обыкновенными людьми. Так и должно быть со святыми!

Хотя он иногда и посещал своих родных по жене, и бывал там преднамеренно прост и дружелюбен, но это делалось им или для проявления любви своей к ним, или – чтобы не кичиться своею славою, или же, приспособляясь к обычаям, чтобы не смущать слабых. Однако вообще-то он был в отдалении от них и даже не любил бывать в гостях, как мы видели выше. И не о них ли также он писал еще раз в Дневнике:

«Теперь не говорят о Боге в домашних кружках; а говорят о суете мирской... скучают и потом убивают драгоценное время в глупых играх или в танцах».

И есть в записях современников намеки, что в присутствии его молодежь даже стеснялась танцевать; и нужно бывало сначала узнать: позволит ли Батюшка им повеселиться? Конечно, он скрывал себя, любезно отвечал согласием. Иногда даже немного шутил. Иное дело – духовное общение среди духовных друзей: «Боже мой! как любовь и искреннее сочувствие к нам ближнего услаждает наше сердце! Кто опишет это блаженство сердца, проникнутого чувством любви ко мне других и моей любви к другим?! Это – неописанно! Если здесь, на земле, взаимная любовь так услаждает нас, то какою сладостию любви будем мы преисполнены на небесах, в сожительстве с Богом, с Богоматерью, с небесными силами, со святыми Божиими человеками?! Кто может вообразить и описать это блаженство?! И чем временным, земным мы не должны пожертвовать для получения такого неизреченного блаженства небесной любви?! Боже, имя Тебе – Любовь!

Научи Ты меня истинной любви, как смерть крепкой! Вот я преизобильно вкусил сладости ее от общения в духе веры в Тебя с верными рабами и рабынями Твоими. И преизобильно умиротворен и оживотворен ею.

...О, если бы это так было во все дни! Даруй мне чаще иметь общение веры и любви с верными рабами Твоими, с храмами Твоими, с Церковью Твоею, с членами Твоими!»

Вот где его подлинные родные, настоящая семья: Церковь, верующие, потом святые, Божия Матерь, Бог! Сие воистину – Православие!