Отец. Жизнь Льва Толстого

Картины его выставлялись на Передвижных выставках, его «Тайная вечеря» обратила на себя внимание и слава Николая Николаевича росла.

С Толстым Ге сошелся сразу. Христос, вера и Его учение — были главной основой, на которой сблизились эти два необыкновенных человека. Но не только глубокая религиозность и художественная сила влекли людей к «дедушке» Ге, как прозвали его дети Толстые. Почти детская кристальная чистота, искренность и доброта неотразимо привлекали к нему людей. Сияли лаской его добрые, голубые глаза, лаской и добротой звучал его мягкий, южный говор. Все его существо, гладкое, чистое как у младенца, красивое, с правильными чертами лицо с розовыми щеками, круглая лысина, окаймленная ореолом вьющихся, седеющих, пушистых волос — выражали одно: «я всех люблю, всем желаю добра, полюбите и вы меня». И все его любили.

«…Знаменитый художник Ге, — писала тетя Соня тете Тане о посещении Николая Николаевича, — …пишет мой портрет масляными красками, очень хорошо. Но какой он милый, наивный человек, прелесть! Ему 50 лет, он плешивый, ясные голубые глаза и добрый взгляд. Он приехал познакомиться с Левочкой; объяснился ему в любви и хотел для него что–нибудь сделать. Взошла моя Таня, он говорит Левочке: «Позвольте мне написать вашу дочь». Левочка говорит: «Уж лучше жену». Вот я сижу уже неделю, и меня изображают с открытым ртом, в черном бархатном лифе, на лифе кружева мои d'Alencon, просто, в волосах, очень строгий и красивый стиль портрета».

Несмотря на то, что сама Софья Андреевна и остальные члены семьи считали портрет удачным, «дедушка» был недоволен и в один прекрасный день уничтожил его: «Это невозможно, — говорил он. — Сидит барыня в бархатном платье, и только и видно, что у нее сорок тысяч в кармане. Надо написать женщину, мать. А это ни на что не похоже».

И только четыре года спустя Ге написал портрет Софьи Андреевны с младшей дочерью Александрой на руках[80].

Отношение «дедушки» Ге было пропитано лаской и уважением к матери детей его друга. Сделавшись своим человеком в семье, «дедушка» без всякого усилия нашел общий язык с Софьей Андреевной и очень скоро стал звать ее «маменька».

Под влиянием Толстого Николай Николаевич написал целый ряд картин. Картины, особенно поразившие Толстого, были: «Что есть истина», «Тайная Вечеря» и позднее написанное «Распятие».

В этих картинах художник отступил от общепринятых изображений Христа—Бога. Ревнители православия упрекали Ге за то, что он низвел Христа на землю, отождествил Его с человеком.

В картине «Что есть истина», с точки зрения обыденного зрителя, Христос — измученный, изможденный человек. Его били, издевались над ним, он страдает, его жалко, нет в нем божественного величия. Грубая сила человеческой, плотской власти изображена в Пилате, в его властном движении рукой, его величественной позе, во всей его самодовольной, выхоленной фигуре. «Что есть истина?» с насмешкой вопрошает Пилат,

И как тогда, почти 2000 лет тому назад, так и в 1884 году, власти, уверенные, что только им, правящим, самодовольным, дано постигнуть истину, не поняли величия Христа в самом Его смирении, гонении…

Картину приказали снять с выставки и запретили показывать. Ее решено было послать в Америку и Толстой написал американцу Кеннану:

«Ге же нашел в жизни Христа такой момент, который важен теперь для всех нас и повторяется везде, во всем мире, в борьбе нравственного, разумного сознания человека, проявляющегося в неблестящих сферах жизни — с преданиями утонченного, добродушного и самоуверенного насилия, подавляющего это сознание. И таких моментов много, и впечатление, производимое изображением таких моментов, очень сильно и плодотворно».

Н. Н. Ге внес много радости в жизнь Толстого. 24 июля 1884 года Толстой писал в дневнике: «Ге очень хорош, ощущение, что слишком уже мы понимаем друг друга».

В этот период религиозных исканий Толстой отходил от литературной художественной формы, чему очень огорчались близкие и друзья Толстого.

Тургенев, прочитав присланную ему Толстым «Исповедь», в письме к Григоровичу дает следующую оценку этому произведению.

«Я получил на днях… ту «Исповедь» Л. Толстого, которую цензура запретила, — писал он. — Прочел ее с великим интересом, вещь замечательная по искренности, правдивости и силе убеждения. Но построена она вся на неверных посылках — и в конце концов приводит к самому мрачному отрицанию всякой живой человеческой жизни… И все–таки Толстой едва ли не самый замечательный человек современной России!»8.

Оба писателя были привязаны друг к другу и оба, с момента примирения, бережно, боясь нарушить установившуюся дружескую связь, старательно обходили подводные камни — несогласие в идеалах и разность натур.

Толстой искренно огорчился, узнав о болезни Тургенева, и был глубоко растроган, получив от него письмо от 27 – 28 июня 1883 года. Это было его последнее письмо. Тургенев умирал.