Отъявленные благодетели

Вера: Поговорить никто не хочет? Ну, о случившемся.

Сева: Я очень хочу. А что случилось?

Вера: Да, Олег, что случилось?

Я: Ты знаешь, что случилось.

Вера: Да, знаю, но я не знаю, как это случилось.

Я: А зачем тебе знать, как это случилось? Случилось и случилось.

Я догадывался, почему Вера прицепилась. Она прожила с этими людьми целый год, а за год ты начнешь понимать кого угодно, даже самых последних гондонов. У меня из-за этой херни большие проблемы с концепцией ада. Они у меня еще в юности начались, с Достоевского. Он ведь часто препарировал всяких гадов, но даже в них было хорошее, человеческое, была внутренняя логика их превращения в монстров, был путь. Так вот. Если Достоевский способен открыть человека, объяснить его и как бы простить, потому что сложно не простить того, кого понял, то неужели на это все неспособен Бог? А если способен, если Бог есть любовь, то о каком аде и наказании вообще может идти речь?

Сева: Что случилось-то?

Вера: Они убили трех консультантов и директора центра.

Машина вильнула. Саврас положил руку на руль.

Сева: Они из «Некрономикона»?

Вера: Откуда?

Я: Нет.

Сева: Зачем тогда?

Я: Они стреляли, мы защищались. Так вышло.

Саврас: «Убили цыганку, так вышло».

Сева: Я соучастник…

Вера: И я. Как-то это нехорошо.

Я: Конечно, нехорошо. Что хорошего в убийстве?

Вера: Я не про это. Я про то, что вы нас перед фактом поставили.

Вера предъявляла, но смотрела не мне в лицо, а в окно. Такая как бы пассивная агрессия. Я такого не люблю. Есть поговорка: «Хочешь сделать что-то плохое – делай это хорошо». Если в духе метамодернизма говорить, то ты как бы последователен во всех своих действиях, последователен и максимально хорош, ты тот, кто ты есть прямо сейчас. Ты не стыдишься себя, тебе одинаково свойственны любовь, агрессия, терпимость, конфликтность и т. д. А Вера продолжала прикидываться маленькой девочкой, но при этом предъявляла взрослым мужикам. Обычно того, кто сидит между двух стульев, рано или поздно начинают трахать снизу. И не всегда это член или дилдо, иногда это палка с гвоздями.

Я: Вера, когда ты под машину бросилась, ты сама нас перед фактом поставила.

Вера: Я не просила никого убивать!

Я: Женщины о таком никогда не просят. Что не отменяет рек крови, пролитых из-за них.

Вера резко повернулась ко мне.

Вера: Ты чего?! Хочешь сказать, что убил их из-за меня?

Я: Так я их и убил из-за тебя.

Вера: Это бред какой-то! Меня там даже не было!

Я: Помнишь, о чем ты меня попросила? «Не отдавай меня». Я не отдал. Остальное – последствия.

Вера: Нихрена себе последствия! Мы могли просто уехать!

Я: Не могли. Тебе я дал свободу, а другим бедолагам не дал. Почему?

Вера: Я не знаю. Не дал бы и всё! Такова жизнь!

Я: Повторяй это про себя почаще.

Сева: А мне что повторять? Я под машину не бросался! Это вы ко мне сели. И что мне теперь делать? Как мне жить дальше? Даже если вы расправитесь с «Некрономиконом», ко мне полиция тупо придет! Я им что скажу? Меня же за соучастие посадят!

Я: Отсидишь.

На мою флегматичность Сева отреагировал темпераментно – чуть вместе с рулем назад не повернулся.

Сева: Олег, и тебе не стыдно?

Я: Почему мне должно быть стыдно?

Сева: Ты все знал! Знал, что за тобой гонятся опасные люди. Знал, что я попаду в их поле зрения! Знал, что я сам с ними никогда не справлюсь! Ты… сломал мне жизнь! Сел ко мне в машину и сломал ее! Самим фактом своего появления!

Я: И что?

Сева: Как – что?! Ты не должен был ко мне садиться!

Я: А к кому должен был?

Сева: Ни к кому!

Я: Но мне нужна была машина. И водитель.

Сева: Я в шоке. Как ты не понимаешь, Олег? Мир не крутится вокруг тебя.

Я: Так он и вокруг тебя не крутится. Он вообще не крутится вокруг людей. Нас на земле восемь миллиардов. Больше нас только крыс. Так что выдохни.

Сева: Не надо вот этого популизма! Объясни мне, как мне жить дальше!

Я: Дальше – это когда?

Сева: Ну…

Вера: Когда мы разойдемся.

Сева: Да! Когда мы разойдемся!

Я: Ты кого-то убил?

Сева: Нет.

Я: А ты?

Вера: Нет.

Я: Ну, так чё вы ссыте? Придут менты – расскажете всё как есть.

Сева: А если придет «Некрономикон»?

Я: Погибнешь, значит. Ты же не всю жизнь жить собирался? Или всю?

Сева: Вообще не смешно. За что мне это все…

Я: А рак людям за что? А смерти детей? А цунами? Ни за что, Сева. Фатум. Судьба у тебя такая. Прими ее и не базарь. Может, если б я к тебе не сел, ты бы еще позавчера зажмурился.

Сева: Почему это?

Я: Да нипочему! Попал бы в аварию на Кутузовском, и все. Есть здесь и сейчас, Сева. Остальное – гнусная мифология. Протри глаза.

Саврас: «Я родился в семидесятом на краю города, моча рано ударила в голову». «Кровосток» бы послушать, а?

Фанагория: Я есть хочу.

Вера: Да тихо вы! Я правильно понимаю, что, когда ко мне придут менты в Краснодаре, я могу рассказать им все как есть?

Я: Можешь хоть спеть им, мне пофиг.

Вера: Вот это и бесит, Олег! Тебе на все пофиг!

Саврас: Вы поженились, что ли?

Фанагория: Жених и невеста, тили-тили-тесто!

Я: Мне не пофиг на все, Вера. Просто в этом мире каждый отвечает за себя, и никто никому ничего не должен.

Вера: Ты мне должен!

Я: Схерали?

Вера: Потому что ты в ответе за тех, кого приручил!