Отъявленные благодетели

Я: Когда я тебя приручил?

Вера: Когда мотиваторам не отдал! И когда куртку дал с ботинками!

Фанагория: Как порядочный человек, Олег…

Вера: Не лезь! Зачем ты меня не отдал? Чтобы что? Я красивая? Я тебе нравлюсь? Ты меня хочешь? Или ты бы и уродину не отдал, кого угодно бы не отдал? Или ты именно меня не отдал? Потому что я – это я?

Я: Вера, чего ты от меня хочешь?

Вера: Раз ты сделал меня соучастницей убийства, я хочу, чтобы ты всегда был со мной.

Я: Тормози! Да не ты, Сева. Вера, ты сама выбежала на дорогу.

Вера: Это неважно! Ты спас меня, потому что я – это я! Признай это! Ты меня хочешь! Ты влюбился в меня с первого взгляда, но у тебя есть Ангел, и ты из чувства вины боишься себе в этом признаться. Ты трус!

Я: Тебя куда понесло?! Во-первых…

Я не успел ответить – сзади завыла сирена. У нас на хвосте сидела ментовская машина.

Вера: Это что? Это всё?

Сева: Мне остановиться?

Я: Фаня.

Фаня достал из-под ветровки обрез, открыл дверь, свесился, выстрелил в радиатор ментовской машины, вернул себя назад, закрыл дверь и убрал обрез под ветровку. Все это он проделал с невозмутим видом. Ментовская машина завизжала тормозами и съехала на обочину, где и остановилась. Вера и Сева от профессионализма Фани впали в глубокую круглоглазую задумчивость.

Фанагория: Надо срочно менять машину. Блин, реально есть хочу.

Саврас: А я жрать.

Мимо пронесся знак «Кемпинг “Вояж”, 5 км».

Я: Ваши молитвы услышаны, господа. Возьмем этот «Вояж» на абордаж!

Вера: Никаких абордажей! И убийств! И даже драк!

Я: Фурия. Я с тобой еще не договорил. Во-первых…

Вера: Во-первых, ты снимешь мне номер, купишь одежду, я приму горячий душ, лягу в кровать, и мы поговорим с тобой как взрослые люди!

Я, Фаня, Саврас и Сева заржали одновременно.

Вера: Чё вы ржете?! Придурки!

Смех усилился. Вера стукнула меня в плечо.

Я: Всё-всё! Не бей!

Есть все-таки что-то такое в восемнадцатилетних, чего нет в тридцатипятилетних, поэтому, наверное, тридцатипятилетние и тянутся к восемнадцатилетним, а восемнадцатилетние к тридцатипятилетним. Как хорошо, что у меня есть Ангел.

Номера мы сняли без проблем по паспорту Фани, их у него, как карт в игральной колоде. Вообще, оттого, что мы заехали около пяти вечера, народу в кемпинге почти не было. Администраторша только скучала за стойкой. От кемпинга разило девяностыми. Может, потому, что он находился под Ростовом. Ростов-папа и все такое. А может, это свойство любой провинции – останавливать время, консервировать его, будто это и не город, а зона какая-то, лагерь.

Мы сняли два номера: один мне и Вере, второй Севе и Саврасу. Не знаю, почему мы так разделились, само как-то разделилось, естественно. Фаня сразу уехал. Он должен был отогнать Севину машину в ростовский аэропорт, оставить ее там на стоянке при аэропорте, угнать оттуда новые колеса и вернуться к нам ночью или под утро. Фишка в том, что на таких стоянках машины часто оставляют надолго и был шанс, что хватятся ее нескоро. Проблема в том, что я не был уверен, куда понесет Ангела – в Гагру или еще куда. Нет, я надеялся на халулайскую чуйку, на транс, но он тоже нихера не навигатор, бывает, сбоит. Да и энергию высасывает похлеще сексуального марафона, когда виагры хапнул.

Едва мы зашли в номер, Вера тут же пошла в ванную. Я проводил ее взглядом. Даже маленькие женщины – не экзистенциально маленькие, а по возрасту – умеют так ходить, что ты по спине понимаешь: обиделась, недовольная, срочно требует внимания. А вот нет! Я на такие штучки-дрючки не ведусь. Дождавшись, когда польется вода, я ушел за одеждой. В магазине при кемпинге имелись небольшие спецовки и мужской великоразмерный шмот. Пришлось взять Вере спецовку и берцы. С другой стороны – а почему нет? Оригинально. В Москве и не так, говорят, ходят. Назад я шел бодренько, у двери почему-то заменжевался. Стучать, думаю, или запросто зайти? С одной стороны, там девушка посторонняя, с другой – она же знает, что я приду, да и номер мой. Нет, за него Фаня заплатил, но мы с Фаней братаны, а она не братан, поэтому номер мой. Или вот я говорю – посторонняя, но посторонняя ли? Ну, не в том смысле, что я к ней что-то питаю, а в том смысле, что я вроде как ее спас, поэтому зачем церемонии разводить? Или вот каблучество. Каблуканство. Что я, в свой собственный номер стучать должен? А ху-ху не хо-хо? Хотя сбегал же вот ей за одеждой, не обломался, ретивенько. Да ничё не ретивенько! Что, она в моем куртафане и ботинках пошла бы? А почему нет? Чё-то долго я стою. Занес руку. Постучу, думаю. Опустил руку. Нет, не постучу, щас.

Вера: Я тебя в глазок вижу!

Я провел поднятой рукой по волосам, типа я ее для того и поднял, чтобы по волосам провести. Все бы ничего, только у меня волос нет.

Я: Мне, это… зайти?

Вера: Нет, блин, у порога положи! Заходи, конечно.

Я услышал топоток голых пяток по ламинату. Чуть не сказал – пяточек, прости господи. Зашел. Вера сидела на кровати в двух полотенцах: большом на голове и маленьком на теле.

Я: Ты полотенца перепутала.

Вера: Не перепутала.

Вера закинула ногу на ногу. Как это все банально! Особенно то, что ноги длинные.

Я: Твои новые шмотки.