Открытие смерти в детстве и позднее

Полная противоположность проявлениям этого комплекса – немотивированное убийство, описанное Жидом и Камю, совершаемое человеком, который не имеет цели в жизни и убивает лишь для того, чтобы показать: даже убийство может быть совершено без всякой цели. Позитивный выход состоит в формировании и социальном признании индивидуальной личности каждого человека. На самом деле это было проблемой во все времена. Ее решение в гомеровской Греции обнаруживает очень ясную связь с идеей смерти.

...

Неизменная идентичность личности (эудаймония, εủδαιμονία [420] ) раскрывается в поступках и речи, однако неуловимо, и отчетливо выражается только в истории жизни того, кто действовал и говорил; но эта история становится известна… лишь после конца жизни… Поэтому тот, кто осознанно стремится к «сущностному» бытию… должен не просто рисковать своей жизнью, а нарочито выбрать, как Ахилл, короткую жизнь и преждевременную смерть… Даже Ахилл… остается зависим от рассказчика, поэта или историка, без которого все его деяния тщетны… [421]

Мотивы поступка Яна Палаха во многих отношениях близки к мотивам греков гомеровской эпохи: потребностью в публичности, потребностью умереть, – причем в блаженстве (как говорит Хана Арендт, без непременно религиозного подтекста), навсегда обеспеченном деянием. Но гомеровское решение было абсолютно индивидуалистичным: требовалось мужество, но не требовалось высокая коллективная причина (высокое дело). Решение в духе Перикла звучало следующим образом: существование и качество полиса, гражданского сообщества, гарантировало устойчивую идентичность и бессмертие тем, кто вносил вклад в него своими действиями. По сути, это сходно с решением Исайи и других еврейских пророков: идентичность и непреходящую ценность индивид получает благодаря принадлежности к божественно избранному народу, если он выполняет его законы и осуществляет необходимую социальную активность. Христианское решение походит на Периклово в том, что акцентирует замещающий характер жертвы; оно опирается на еще более древние формы этой идеи: выкуп ритуальной человеческой жертвы другой жизнью, однако, как и в Афинах, связывает жертву с безопасностью всего народа – всего человечества. Действия буддистских монахов показывают, что и в других традициях должны присутствовать исторические мотивы такого поведения, которые могут помочь в нахождении путей укрепления личности без поддержки агрессии, – на основе обретения позитивной социальной жизненной цели.

Глава XII ВМЕСТО РЕЗЮМЕ

Побуждение исследовать и описать открытие смерти возникло у меня в процессе наблюдения детей, – не больных и не испытывающих дистресс; записи об их жизни не могли открыть ничего особенного, кроме свидетельств любви в семье. Первый возникший в процессе изучения этих записей вопрос: как объяснить то, что дети высказывают мысли о смерти, как будто подслушанные в далеких от них культурах? Полвека назад многие психологи ответили бы на этот вопрос в духе теории индивидуальной рекапитуляции стадий культурного развития человечества. Сегодня такой ответ не может быть принят. Что же вместо? Мы предполагаем, что феномены, на основе которых формируются концепции времени, смерти и т. д., могут порождать весь спектр доступных человеку идей; в процессе нормального взросления дети устраняют из своего сознания те, что не приемлются их культурой.

Эта довольно туманная гипотеза выросла из предположения, выдвинутого Ониансом при решении проблемы, которая, по всей видимости, была близка нашей: как объяснить распространенное сходство ранних представлений европейцев о теле, психике, душе, мире, времени и судьбе? По мнению Онианса, хотя культурных взаимовлияний исключить нельзя, все же более вероятно, что одни и те же феномены приводили людей к одним и тем же выводам. Феномен определяется как данные опыта в любой конкретный момент [422] . Полезно рассматривать феномены как имеющие объективные и субъективные источники. Если в далеких друг от друга культурах люди сходно понимают феномены и реагируют на них, мы делаем вывод о существовании общечеловеческой предрасположенности к такому поведению. Именно это, видимо, можно сказать по поводу ранних концепций души и тела, судьбы – включая смерть, – и времени. (Правда, из всего вышеперечисленного древние представления о времени наиболее вариабельны [423] .)