Открытое

— Прости, что втянул тебя в это, Ора, — он опустил глаза. — Я пытался избежать этого. Но я не знал, кому еще можно доверять.

Проекция Оралье потянулась к его рукам.

— Если ты действительно доверяешь мне, скажи, что происходит.

На секунду он выглядел искушенным. Но покачал головой.

— Я не могу. И клянусь, я делаю тебе одолжение, держа тебя в неведении. Я отсчитываю дни до тех пор, пока Стиратели не уберут этот беспорядок из моего мозга.

— Могу сказать. — Оралье закрыла глаза, вспоминая. — Я чувствую так много страха и разочарования. И… отвращение?

Кенрик убрал от нее руки.

— Скажем так, иногда я не особенно горжусь тем, что называю себя Членом Совета.

— Неужели все так плохо? — прошептала она.

Он побледнел, когда кивнул.

— Иногда мне снится, что я ухожу.

— Ты имеешь в виду отставку? — уточнила Оралье.

Он помедлил, прежде чем подойти ближе.

— Я сделал свою долю для моего народа, Ора. У меня не было бы никаких проблем, если бы кто-то другой взял на себя управление. Но… я не уйду, пока ты не уйдешь со мной…

Все затаили дыхание: Софи, Оралье, проекция Оралье… даже Кенрик, как будто он не мог поверить, что только что сказал это.

Но он не взял свои слова обратно.

Вместо этого он потянулся к ее лицу, нежно обхватив ее щеку.

— Может, я и не Эмпат, но я знаю, что не одинок в этом. Только не говори мне, что ты никогда не желала…

— Пожалуйста, не говори этого, — взмолилась Оралье, но в ее мольбе не было энергии.

Она даже наклонилась к его руке.

— Ора, — выдохнул Кенрик, откидывая капюшон, — ты не должна продолжать бороться. Мы не были бы первыми, кто ушел бы из-за этого…

Оралье покачала головой.

— Кенрик, не надо.

Его челюсти сжались, а глаза вспыхнули с той же силой, что и его голос, когда он сказал ей:

— Ради любви, Ора. Мы оба знаем, что это так, как бы мы ни притворялись.

Настоящая Оралье прикрыла рот ладонью, по ее лицу текли слезы.

Ее проекция просто стояла и дрожала.

Кенрик потянулся к ее другой щеке.

— Подумай, насколько все было бы проще, если бы мы перестали отрицать свои чувства, — прошептал он. — Как мы могли бы быть счастливы. Как свободны. — Его взгляд переместился на ее губы. — Мы могли бы иметь собственное жилье. Наши собственные жизни. Может быть, когда-нибудь даже нашу собственную семью.

— Кенрик…

Он наклонился к ней, и ее губы приоткрылись, словно она могла позволить ему поцеловать себя. Но в последнюю секунду она отвернулась.

— Я не могу этого сделать.

Он снова повернул ее подбородок к себе.

— Не можешь? Или не будешь?

— И то и другое.

Слово, казалось, образовало стену между ними, становясь все толще с каждой последующей секундой молчания.

Кенрик склонил голову набок.

— Что-то ты не договариваешь»

— Нет…

— Да. Я слишком хорошо тебя знаю, Ора. На самом деле… Возможно, я даже знаю, что это такое.

— Здесь нечего знать, — отрезала Оралье.

Кенрик грустно рассмеялся, отступая назад.

— Эмпаты — ужасные лжецы.

— Кенрик…

— В тот раз, когда ты была больна, — перебил он. — Когда ты не позволяла мне водить тебя к врачам. Я оставался рядом с тобой всю ночь, просто чтобы быть в безопасности. И было несколько моментов, когда я не мог сказать, спишь ты или бодрствуешь. Ты ворочался и что-то шептала снова и снова. Что-то, что звучало… очень похоже на салдрин.

Софи почувствовала, как у нее отвисла челюсть.

«Салдрин» — это был правильный термин для мунларка.

— Это не значит… — попыталась возразить проекция Оралье, но Кенрик оборвал ее.

— Я видел, как ты расстроилась, когда Прентиса отправили в Изгнание. И я видел выражение твоего лица, когда Олден принес нам эту нить ДНК. Все думали, что это розыгрыш или недоразумение, но только не ты. Не пытайся отрицать это, Ора. Я видел, как ты вздрогнула, когда он произнес фразу «проект Мунларк», и ты изо всех сил старалась остановить поиски Олдена. Думаешь, я не знаю, что именно ты убедила Бронте приставить кого-то в кабинет Кинлина, чтобы он присматривал за всем?

— Значит, он знал, — сказала Софи, когда обе Оралье сдавленно всхлипнули. — Он знал, что ты моя…

— Должно быть, — прошептала настоящая Оралье. — Но я понятия не имела. Он никогда не говорил… — Она наклонилась ближе к его проекции, крича: — Почему ты не сказал мне, когда я вспомнила?

Кенрик, конечно, не ответил.

А Софи изучала его, пытаясь решить, хочет ли она смеяться или плакать, или телепортироваться куда-то далеко-далеко.

Еще один человек, которому она доверяла, который что-то скрывал и лгал ей каждый раз, когда она его видела.

Это было самое худшее в жизни мунларка… если не считать того, что ее постоянно пытались убить враги.

Никто никогда не был тем, за кого себя выдавал.

— Что он имел в виду, говоря, что ты была больна? — спросила она, пытаясь собрать воедино как можно больше реальной истории.

Оралье прижала руку к животу.