Открывая Москву. Прогулки по самым красивым московским зданиям

В дневнике Жуковского имена князя и его жены встречаются неоднократно, особенно во время посещения поэтом Москвы. Так, путешествуя по России в 1837 году с наследником, будущим императором Александром II, Жуковский в период пребывания в Москве 23 июля -8 августа ежедневно виделся с Голицыным в его резиденции, обсуждая задуманный князем «прожект» описания Москвы.

«Прожект», о котором Голицын говорил с Жуковским, нашел свое воплощение в уникальной книге, на издание которой князь пожертвовал свои деньги, - «Памятники Московской древности с присовокуплением очерка монументальной истории Москвы и древних видов и планов древней столицы». Авторами книги были видный русский историк, член Императорского общества истории и древностей российских И. М. Снегирев и художник академик Ф. Г. Солнцев. Книга печаталась в 1842-1845 годах и по сей день редко встречается в антикварных магазинах. Это был один из первых фундаментальных трудов, содержащий подробное описание соборных и приходских церквей, а также церковно-исторических памятников Москвы.

Как-то в 1837 году на очередном собрании литераторов у Голицына градоначальник предложил издавать в Москве новый журнал. Получить разрешение на выпуск такого журнала можно было лишь в Петербурге, а потому Голицын решил прибегнуть к помощи все того же Василия Андреевича Жуковского. Не прошло и четырех лет, как первый номер журнала вышел, назвали его «Москвитянин», этот «учено-литературный журнал» выходил ежемесячно с 1841 по 1856 год. Возглавляемый Погодиным, журнал исповедовал формулу «православие, самодержавие, народность». Может быть, поэтому он и просуществовал пятнадцать лет.

Еще один журнал, изданию которого способствовал градоначальник, - «Московский наблюдатель», выходивший с 1835 года. А вот журнал «Телескоп» и его авторов Голицын не смог спасти от монаршего гнева. Император распорядился П. Я. Чаадаева за его «Философические письма» лечить «по постигшему его несчастию от расстройства ума». «Заботу» о философе поручили Голицыну, благодаря которому тот просидел под полицейским надзором всего несколько месяцев и во вполне сносных условиях. Все это время его пользовал врач, которому Голицын наказал, чтобы за здоровьем Чаадаева пристально следили.

А когда произошло несчастье с видным археографом и историком К. Ф. Калайдовичем (он сошел с ума; как пишет А. Я. Булгаков, «14-е декабря его так поразило, что он от негодования занемог, а там и с ума сошел»), то Голицын выхлопотал для него пансион.

Не может не вызывать уважения и такой факт - в канцелярии генерал-губернатора на Тверской чиновником по особым поручениям служил поэт и друг Пушкина Адам Мицкевич, живший в Москве на положении ссыльного. Вряд ли такое назначение могло быть произведено без санкции князя. Этот факт говорит о многом. Голицын, не страшившийся неприятельской пули, не побоялся пригреть гордого поляка.

Голицын имел дело и с писателями-любителями. В его канцелярии служил Семен Иванович Стромилов, известный своими острыми эпиграммами. Он написал безжалостный памфлет на князя Волконского: «Вол, конской сбруею украшенный, стоял» - по случаю пожара Зимнего дворца. Сатира дошла аж до Петербурга. Там проведали, что автор ее живет в Москве, и наказали генерал-губернатору немедля найти остроумца и доставить в столицу, предоставив ему возможность продолжить свое творчество в казематах Петропавловской крепости. Сам Бенкендорф взял дело под личный контроль.

Голицыну не понадобилось много времени, чтобы найти автора. Он ведь сам набирал в свою канцелярию чиновников, молодых да ранних, и знал, кто и на что способен. Вызвав Стромилова к себе, он показал ему письмо из Петербурга. Стромилов помертвел. «Вот, -сказал князь, - бог дает вам, молодым, таланты, а вы обращаете их себе во вред. Пиши на меня, а это <...> не тронь». Он велел Стромилову тотчас ехать домой и сжечь все «результаты» творчества. В Петербург же генерал-губернатор отписал, что автора найти не удалось. Этот удивительный факт из биографии Голицына был опубликован почти через полвека после его смерти.

Когда в декабре 1825 года Голицын узнал о восстании декабристов в Петербурге и смерти столичного генерал-губернатора Милорадовича, с которым он бок о бок сражался в Отечественную войну 1812 года, горе его было безмерным. Милорадович погиб не в бою, а на Сенатской площади, защищая трон и отечество. И если бы Голицыну суждено было быть в тот день на месте Милорадовича, если бы в Москве совершилось то, что случилось в столице, несомненно, он поступил бы так же. Но в Москве такого не произошло. Собравшиеся 15 декабря 1825 года московские заговорщики не решились поднять восстание и арестовать генерал-губернатора Голицына.

То были трудные дни междуцарствия и неуверенности в будущем, питавшейся слухами и домыслами, доходившими из Петербурга. В ночь с 16 на 17 декабря Голицын в своем доме на Тверской наконец-то получил письмо от Николая I, в котором говорилось: «Мы здесь только что потушили пожар, примите все нужные меры, чтобы у вас не случилось чего подобного».