Откуда я иду, или Сны в Красном городе

А Серёга Перегудов, электрик, По пьянке морду набил начальнику СМУ, где работал. Это, по-моему, в Омске. Ну, его милиция за горло и прихватила. Заявление начальник написал. Мужик, блин. Ну, ответил бы. Или просто уволил. Неделю таскали парня на допросы и следователь обещал посадить его на год или два… Не помню. Серёга и сбежал ночью пока под стражу не взяли. Кто- то подсказал ему конкретно про Кызалдалу. А здесь сам вздумал в комсомол вступить. Ему двадцать три года. Пришел, меня увидел и начал ухаживать. Месяцев пять обхаживал. Ну, и… У меня тоже долго никого не было.

Да он тебя сам найдёт. Про нас с тобой тут уже все знают, кому надо. Я девчонка – сам видишь какая. Фигуристая, смазливая. Финтифлюшка с виду. Ты – вообще! Мужик – красавец. Священник! Да все про нас знают уже. Два дня – и народная известность! И Серёга, если не успел, то завтра уже в курсе будет. Он бешеный вообще. Шальной. Так что…

– Да ладно.– Сказал Сухарев серьёзно. – Отстоим. Если ты сама выбираешь меня, конечно.

– Да. Выбираю тебя, – Лариса опустила не докрашенные ресницы.

– Тогда точно отстоим! – Улыбнулся Виктор. – Пошли работать. Пора.

В церкви шумно было. Два прихожанина всего ходили от иконы к иконе. Кричали дьяки, подьячие, иереи и сам протодиакон Савелий. Они бегали по залу, забегали даже в комнату, назначенную для поминовения душ, в иной мир отбывших, почему-то даже к святому престолу их носило. Физиономии были у них злые и растерянные.

– Вот же нелюди! Нечистая сила! – хрипел от долгого крика дьяк Фрол.

– Чего стряслось-то? – тоже закричал Виктор. Он шел переодеваться, но суета нервная его остановила.

– Икону украли! – подбежал к нему отец Савелий. – Деревянную. Лик святого великомученика Пантелеймона. На золотом фоне роспись. Золото настоящее. Редкая икона. Восемнадцатый век. Там один оклад из серебра стоит тысяч десять на черном рынке. Я её из Воронежа привёз. Моя личная. От деда осталась. Ну, как украли, как? Она висела вон там. Почти три метра от пола.

– Когда кто её видел в последний раз? Кто обнаружил, что украли? Кого запомнили из прихожан утренних? – Виктор не стал переодеваться. – В милицию заявлять – пустое дело. Не будут они нам помогать. Знаю.

– Утром, часов в восемь, было чуть больше десятка людей. – Вспомнил дьяк Фрол. – Я освятил хлеб. Тётка немолодая испекла и принесла. Кто-то дома хворает у них. Что видел попутно? А! Заходили мужик с женщиной. Лет по тридцать им. А вот одеты они были странно. Он в полном рыбацком обмундировании. Сапоги болотные, штаны и куртка брезентовые. И шляпа тоже на нём непромокаемая. Она в спортивном костюме под тулупом, в сапогах резиновых и при такой же шляпе. У мужика в руке две длинных удочки.

– Сейчас зима, бляха! Прости, господи за слово неверное, – поднял Витя палец над головой. – Какие могут быть длинные удилища? Сейчас мормышки нужны. Двадцать сантиметров, а то и короче. Ну, дальше что?

– Тр-р-р! – хлопнул в ладоши отец Савелий. – С удочками? В храм? Кто пустил?

– Да все при делах были. Не обратили внимания, – смутился иерей Тихон.

– Удилищем он икону и снял, – сказал Сухарев. – И спрячут они святого Пантелеймона на озере. Никому в голову не придет там искать. Подождите. Найдём сегодня. Продать её можно только в Зарайске. Скупщикам. Но в Зарайск сегодня не повезут. Побоятся. Мы можем на дороге все машины проверять и автобусы. С милицией. Ну, это они так подумают. Потому вещь должна отлежаться. Дня три хотя бы. Чтобы накал наш притух. Поэтому искать надо сейчас. Вы будьте в храме, а я возьму ребят надёжных, да прошерстим камыши и снег возле берега.

Он побежал на рудник, нашел Жору Цыбарева и всё рассказал.

– Сейчас возьму три мотоцикла и парней шустрых. Подожди, – Жора смачно выматерил воров и убежал. Через полчаса шестеро крепких ребят вместе с Виктором разъехались вокруг озера, которое сто лет плескалось возле старой деревни. Рядом с городом почти.

– В прорубь вряд ли сунут. Надо футляр непромокаемый. А эту штуку у нас найти – проблема. Значит лучше всего смотреть следы на снегу, какие к берегу идут, – подумал вслух Сухарев и крикнул на другую сторону озера. Там трое катались на мотоциклах рядом с берегом. – Эй, мужики, с коней слезайте. Пешком аккуратно ходите. Ищите следы в сторону берега.

Бродили часа полтора. Большое озеро. Снега – до колена. Быстро и не пойдёшь. И тут Жора Цыбарев ещё раз крепко матюгнулся и закричал.

– Сюда все! Тут она!

Мотоциклетные моторы пугнули тишину и серых уток, привычно в тиши расслабившихся на поверхности мелкой полыньи. Метрах в трёх от берега в снегу торчала обломленная камышина. Низкая, до колена. Лохматый кончик выглядывал из сугроба. Под стеблем, плотно завёрнутая в три слоя брезента, лежала вдавленная и присыпанная снегом икона. Сухая, чистая.

– А по-другому они бы и не стали ховать стыренное, – улыбнулся Сухарев. – По квартирам милиция за день бы город обошла. А искать боящуюся сырости вещь на озере в снегу милиция могла не додуматься.