Отличник

Женщина-парикмахер сама была на распутье, не знала, как поступить, – избавиться ей от ребенка или оставить. Бландина с иронией и непониманием отнеслась к этой проблеме, то есть для нее и вопроса не стояло, конечно, следовало сделать аборт. Женщина-парикмахер не решалась, рассказала свой кошмарный сон:

– Лопнул живот, оттуда вывалился эмбрион, на глазах вырос до потолка и стал палкой бить свою мать по голове. Мать, не желавшую его донашивать, избавившуюся от него.

Бландина и над этим посмеялась. Говорила, что с десяток абортов уже сделала и не боится никого и ничего.

И тут Тамарка влезла в их разговор. Обращаясь к Бландине, она

сказала:

– Да ты же проститутка.

– Проститутка, Тамара, это та, что отдается из нужды и кому попало. А я отдаюсь из собственной выгоды, для собственного наслаждения и не всякому, а тому, кого выберу сама. Улавливаешь разницу?

– Для меня никакой.

– Ты еще маленькая. Еще цыпленок.

– А ты, выходит, курица?

– Не курица, а «Жар-птица». Как же вульгарно в твоих устах звучит это слово: «проститутка». Ну, какая же я проститутка? Подрастешь, поймешь, что любовь – это ничто иное, как желание и умение обольстить нужного тебе человека. Инструмент для достижения поставленной цели, и более ничего. Если хочешь в этом убедиться, я могу предоставить тебе такую возможность. Преподать тебе урок. На твоих глазах, в твоем присутствии соблазню твоего недоступного Дмитрия. Конечно, не для того, чтобы уводить от тебя, а просто покажу, как это делается.

– У тебя ничего не получится, – сказала Тамарка, – ничего не выйдет.

– Давай, посмотрим, ты ничего не теряешь. Я хочу твою жизнь только улучшить, ухудшить ее ты и сама мне не позволишь. Договор простой и безобидный: если у меня получится, в этом случае ты перестаешь называть меня проституткой и начинаешь прислушиваться к моим советам. Договорились?

– А не получится?

– Подарю тебе новую машину свою и все права на нее. Давай, наряжайся. Устроим заговор, приготовим засаду.

Тамарка разоблачилась и нарядилась в предоставленное ей шикарное платье. Затем пошла в ГИТИС и попросилась в кафе.

Когда мы вошли с ней в кафе, то обнаружили, что все столики заняты. Был один столик, за которым имелись свободные места, но за ним сидела не кто-нибудь, а сама Бландина. Обознаться я не мог, ибо видел ее неоднократно и в жизни и на фотографиях и на видеокассетах, такое совпадение не слишком удивило меня, но показалось странным, она жила отсюда в двух шагах и вполне могла зайти перекусить. Меня она не знала, а с Тамаркой, к моему удивлению, она оказалась знакома.

– Тамара, иди сюда, – крикнула ей Бландина. – У меня тут с подругами деловая встреча, но до их прихода можно будет посидеть, потрещать…

– Я не одна.

– Ну, не одна, так не одна. Всем места хватит. Моя фамилия Мещенс, – говорила Бландина, приветливо на меня глядя, – друзья зовут Белым ландышем.

– Дмитрий Крестников, – представился я.

Великий был соблазн сказать о том, что я ее знаю, что я дружу с Леонидом, но я сдержался и об этом умолчал.

Тамаре я взял оладьи со сметаной и чашечку кофе, себе стакан чая. Бландина не ела, не пила, ждала своих подруг и поэтому, пока мы ели-кушали, взялась нас развлекать. Не помню с чего начала, запомнил с того момента, как переключилась она на описание своего отдыха не то в Закарпатье, не то в Прибалтике. Причем, во время рассказа она в упор и очень ласково смотрела на меня: