Отличник

– Пропадешь, пропадешь, – говорил я, – груди засохнут, живот большой-пребольшой вырастет, шея исчезнет, заплывшая в жиру, разнесет тебя, как свинью. Что ты хвалишься? Чего выставляешься? Ты только посмотри на себя. В чем ты ходишь? Разве это одежда для нормальной девушки? – тут я был особенно не прав. Именно для молодой девушки она была прилично, даже шикарно одета. Тамарка пришла в новых джинсах, которые по всей своей длине имели поперечные надрезы. Концы этих надрезов были специально распушены и сквозь эти надрезы виднелись не ноги, а полосатые сине-белые колготы. Я подумал сначала, что из тельняшки сделаны, но потом выяснил, что и сами по себе такие колготы существуют. На ней была розовая кофточка. На кофточке пуговки различных цветов, все в тон кофточке, неброских, пастельных тонов, пришиты фиолетовыми нитками, да не крестом, а птичьей лапкой. Ботиночки были зашнурованы не снизу вверх, как у всех смертных, а наоборот. Пробор на голове не прямой, а зигзагом, то есть во вкусе и оригинальности ей отказать было нельзя. Я, как все это рассмотрел, сразу сообразил, что девица с фантазией, хотя впервые узнал об этом четыре года назад.

– Ну-ка, накинь на себя, смотреть противно, – я кинул ей свой халат, и она его надела.

Да, я терзал ее, тянул из нее жилы, она плакала, просила перестать ругать ее, я оставался неумолим. Отчасти она в этом сама была виновата. Сказалась Несмеловой, а заглянул в паспорт, оказалась Юсикова После того, как она от меня ушла, я был практически уверен, что она ночует в доме на пересечении улиц Шухова и Лестева, обшарил всю эту высоченную «башню». «Там, на лестнице много бездомных, – говорила она, – вот и я вместе с ними ночую. У меня там даже место свое есть, свой матрац на площадке между одиннадцатым и двенадцатым этажом». Я переживал, искал ее, ездил среди ночи по этому адресу. Всю лестницу прошел снизу до верху. Ни бездомных, ни матрацев не нашел. Нашел там хулиганов, которые чуть было не подрались со мной. И как же мне было после всего этого на Тамарку не злиться? Про случай со служащей из жилконторы я уже и не говорю. А тут приходит, как ни в чем не бывало и еще телесами перед носом трясет, в полной уверенности, что упаду и поползу к ней на четвереньках, как те ее прочие. Я понимал того паренька, что дал ей по зубам. У самого, честно говоря, руки чесались.

Переночевав у меня, кое-как, не поужинав, не позавтракав, Тамарка, как и в прошлый раз, уехала задолго до того, как я проснулся. Я утром хотел извиниться, попросить прощения, посмотрел, а ее уже и нет.

В тот день произошло много интересного, но обо всем по порядку.

3

Только я собрался в институт, как в дверь позвонили. Это был сосед.

– Лексеич, пойдем ко мне, посидим, очень тебя прошу, – сказал Синельников.

– Давай, вечером. Мне в институт надо

– Лексеич, пойми, мне нужен свидетель. Брательник жены пришел, пьяный, с ним два друга. Вот они сейчас сидят, пьют на кухне, грозятся, кричат: «Синий, иди к нам, мы тебя голубым сделаем». Скоро напьются, придут ко мне, и я одного грохну. Обязательно замочу. Надо, чтобы был свидетель. А то их трое, они, конечно, все представят так, как им удобно.

– Знаешь, Стас, я боюсь, – сознался я, – давай уж лучше у меня

посидим.

– Да ты просто побудешь, – не унимался сосед. – Ты не вмешивайся. Просто нужен свидетель.

Что мне оставалось? Пошел к соседу, решив в меру сил своих остановить конфликт словесно, а, в крайнем случае, оказать Синельникову посильную физическую помощь. Сидели мы со Стасом в комнате, ждали развязки и дождались. Брат жены с друзьями напился и прямо на кухне, на полу, улеглись они спать. Я поехал в институт, не стал дожидаться пробуждения. По словам соседа, когда они проснулись, были ниже травы, тише воды.

Приехал я в институт, и кого же там встретил? Всю ту же Тамарку. Ту, да не ту. Была она разряжена и очень весела. Она пришла в институт без предупреждения, без приглашения и вела себя так, будто бывала в нем не раз. Тамарка сказала, что голодна и что очень хочет есть. Я предложил ей спуститься в институтский буфет, но она отказалась, и попросилась в кафе. Сказала, что деньги у нее есть, а вот одной ей идти туда страшно. Чувствуя себя виноватым за вчерашнюю ругань и нервотрепку, я поплелся с Тамаркой в кафе.

До института Тамарка, оказывается, побывала у Бландины, с которой была знакома, и пожаловалась на то, что у нее со мной ничего не выходит. Бландина, делая вид, что не придает ее словам никакого значения, рассказывала своему парикмахеру, беременной женщине, о подруге:

– Нинке уже двадцать пять, а все девственница. Я ей говорю: «Дура, переспи с кем-нибудь просто так, для себя же, для здоровья, хоть почки заработают, как следует, организм будет лучше функционировать». «Я еще не готова». Ну, готовься, готовься, к сорока годам, может, приготовишься.