Отлученный (сборник)

Поль промолчал. Приковав Олэна наручниками к батарее, он снова вышел.

Свидетели терпеливо ждали в смежной комнате. Финберг, Эдуар и Люсьен выглядели растерянно.

- А почему это он не забычарил, как тот тип? - спросил Ружмон. Он явно предпочитал расследования инспектора Бурэ.

- Потому что, возможно, тогда за рулем сидел не он. И вообще манера тушить сигарету не является доказательством вины, - отозвался Поль. - Это лишь косвенная улика, если угодно…

Он поблагодарил и отпустил свидетелей, а Люсьен на прощание подмигнул, дабы подогреть интерес и оставить некую неопределенность если не в душе, то по крайней мере в планах на вечер.

Вернувшись в кабинет, инспектор пристально поглядел на Олэна. Он нарочно не торопился отцепить его от батареи. Арестант вскинул повинную головушку.

- Тебе предъявят обвинение и отвезут в Сантэ, - наконец проговорил Поль.

- Какое обвинение?

- В краже черной четыреста третьей, разумеется… Тебя ведь застукали на месте, Верно?… Или спорить будешь?

- Нетнет… Тут я и впрямь виноват… Но, клянусь вас, те две тачки, что вы мне показывали, я и пальцем не трогал!

- Никто тебе про них и не говорит, - буркнул Поль.

- Значит, вы отправите меня в суд с другими «поличниками»?

- Нет, проведем расследование по всем правилам. Так будет гораздо добросовестнее, - объяснил он, нажал кнопку звонка и наконец освободил руку Олэна. - К тому же, для тебя это ровно ничего не изменит… Первая кража… и сразу попался… Так что не тревожься.

Олэн молча растирал запястье.

- Или у тебя есть особые причины беспокоиться?

- В участке мне сказали, что судить будут на второй день и по первому разу можно надеяться на условный срок…

- Ну, так ты на оптимистов напал. Будь любезен, сними галстук.

Олэн аккуратно свернул его и положил на стол. В дверь постучали. Это конвоиры притопали за клиентом.

Поль отдал им галстук и проводил глазами. Потом, собрав коекакие бумаги, отправился к шефу.

Комиссар Бло сидел в кресле«вертушке». Когда он отодвигался от стола и начинал вращаться, это было очень дурным знаком. На сей раз он пребывал в неподвижности, но Поль счел, что кресло, пожалуй, стоит далековато.

- Ну?

- Не густо. Разве что последний образчик. Некий Олэн…

- Да?

- Ничего определенного… но хорошего впечатления он на меня не произвел…

- Своего рода интуиция? - спросил Бло.

- Да.

- Представляешь, как я стану толковать прокурору об озарениях молодого инспектора с блестящим будущим?

Бло встал и подошел к чемоданчику, задвинутому между двух картотечных шкафов.

- Неплохой материален для твоего друга журналиста! А то бедняга уже опустился до описания исторических памятников… Видал? - Комиссар открыл дверь. - Проводи меня в Орли. По дороге мы поболтаем о… как, бишь, его?…

- Олэн… Франсуа Олэн…

- Прихвати с собой досье.

Они спустились вниз. Бло сам нес чемодан, и это красноречиво свидетельствовало о его уважении к Полю.

Олэна направили в двенадцатое отделение, в камеру номер двадцать пять. Это на втором этаже. Дверь выходила на узенькую металлическую лестницу.

Его обыскали, отобрали личные вещи, а взамен дали два одеяла, котелок, ложку и кружку.

Деньги перевели на тюремный счет, и Олэн получил разрешение пользоваться буфетом, точнее, заказывать там подпитку. Костюм все еще выглядел весьма прилично - он был из немнущейся ткани.

Ритм тюремной жизни вошел в плоть и кровь Олэна уже в те минуты, когда он с узлом на спине быстро шел по длинным коридорам. Как будто он только что убил своего товарища на том проклятом вираже в Ницце…

Сантэ раз в десять больше тамошней тюряги, но арестанты везде одинаковы, ибо все они лишены женщин и самого обычного права гулять по улицам, держа нос по ветру.

Камера 12-25 представляла собой квадрат размером четыре на четыре метра. В углу, под краном, стоял унитаз, у стены, на которой виднелись крепления (когдато там была койка), - складной стол, наверху - два окошка, на полу - шесть арестантов и - по счастливой случайности - шесть матрасов.

Олэн стал седьмым и тоже получил матрас. Вечером, когда все стали укладываться, его оттеснили к самому унитазу.

Среди заключенных оказался один невероятно болтливый тип. Олэн сразу заметил фингал у него под глазом. Должно быть, парню дали на орехи, чтобы он попридержал язык.

На свободе от языкастой жены можно спастись, включив телевизор или погрузившись в кроссворд. Можно удрать в кабачок или сменить болтушку на молчунью. Но в камере вас подстерегает безумие!

Ночью Олэн просыпался всякий раз, когда ктонибудь вставал пописать. О него спотыкались, пинали и сыпали проклятиями. Спасаясь от брызг, Олэн, как мог, отодвигался и выгибал спину. Мечтал он только о том, как бы поскорее убраться из этого осиного гнезда.

Торговый фургончик404 так и плясал перед усталыми глазами. Только на сей раз на нем были решетки. «Ох и пришьют мне это дело… запросто пришьют», - подумал Олэн.

С такими мыслями он и встретил рассвет. Потом принесли суп. Болтун чтото робко пробормотал о кормежке и заглох.

Появился восьмой обитатель. Как водевильный мельник, он был с ног до головы покрыт тонким слоем белого порошка. Но отнюдь не муки.