Отныне и в Вечность

Успокоенный Бим подал условный знак болтавшемуся у ворот вестовому, тот тут же и весьма понятливо слинял. Помчался сообщать своим, что Изегрима с его кромешниками в яме нет.

В центральном столовом зале посетителей почти что и не было. Так, сидели по углам несколько групп здоровенных парней, но ели тихо и, что характерно, без горячительных напитков. Хозяйка, воспользовавшись отсутствием наплыва посетителей, устроила генеральную уборку, "большой шмон", за коим и наблюдала лично, стоя на опоясывающей зал галлерее.

Встретила она страдальцев сочувственно, усадила за стол и выставила выпивку за счет заведения. На удивленный вопрос Бима, отчего это у нее так пусто, отвечала, философски пожав роскошными плечами, что позавчера у Толстого Макса останавливался на ночлег свадебный поезд свенской принцессы. Так что окрестный люд второй день подряд собирается для пожрать и клюкнуть исключительно в его странноприимном доме. Все местные "гламуры", не говоря уже о "гламуршах", наизнанку готовы вывернуться за возможность посидеть на мебелях, на кои опускали свои высокопоставленные задницы столь запредельно знатные особы.

– Постояльцы, что у меня останавливались передохнуть с дороги, все перебрались к Толстяку. Даже на простую ночевку, и то все к нему лезут и от меня, и от Стива тоже. У меня хотя бы страхолюды не съехали, – рассказывала Крошка, кивая на обедающих по углам огромных парней с действительно наредкость страхолюдными рожами, – а хозяин соседнего странноприимного, Стив, уже чуть ли не кричит караул. Сплошные убытки.

Друзья сочувственно покивали головами и потихоньку перевели разговор на Изегрима. Гренадерша-трактирщица – и как это она при своих габаритах умудрилась обзавестись этим странным именем Крошка? – грустно улыбалась чему-то своему, затаенному, и отвечала в том смысле, что у нее в яме он и раньше-то лично не появлялся, слал шестерок, а теперь и вовсе куда-то запропастился.

– Может, отстранили его? – говорила Крошка раздумчиво. – Уж больно ретив, как рассказывают, а что в народе творится, вы не хуже меня знаете.

Бим с Маунтином кивали головами и соглашались.

– Это точно. Вечно человека дурить невозможно. Всякие проходимцы врут людям без зазренья совести. Где правда, где неправда? Хоть бы взять эти WWW-храмы Темного бога. Сперва народ просто умом тронулся от радости, а потом пригляделись – кто в этих храмах одаряем? Это ж с ума сойти – сволочь на сволочи!

– Да и в армии, по слухам, настроения не ахти, – вздыхала Крошка. – Мы на тракте. Уж кому-кому, а нам это видно еще как. Егеря гудят, в легионах шатания, мужики умом рехнулись, можно сказать. Но что делать, опять же, никто не знает. Теперь вот покатился по земле слух о Светлом, за которым Тьма объявила жестокую охоту. Только ведь, не в обиду никому будь сказано, столько уже народ дурили, что и Светлого вслепую на веру брать уже никакого желания никто не имеет. А чего бы вы ждали? Даже если и объявится враг подонкам, так еще не факт, что сам он праведник. Однако же и то правда, что все равно против Светлого, кроме орденских кнехтов, никто идти не хочет, даже малиновые. Нет-нет, Изегрим лично уже давно в окрестностях не показывался. Теперь вместо него тут другие шастают, – рассказывала хозяйка, по-прежнему вздыхая, – а когда я на правах старой знакомой спросила, куда это он подевался, на меня так вызверились, думала, костей не соберу.

– А Вы, что же, с ним накоротке знакомы? – осторожно спросил Бим.

– Это теперь он серый аббат и так вознесся, что близко не подходи. А в старые времена мы вместе тусовались. В университете.

– И звали его тогда в вашей тусовке Лис, правильно?

Хозяйка помрачнела и даже как-то осунулась. Оглядела мужиков понимающими глазами, помолчала и сказала, тихонько покачав головой.

– Значит, правда. Говорили мне, что видели возле Светлого сердечного старого друга Кувалду, не знала я, верить, не верить…

– Как-как-как Вы говорите, хозяюшка? – растерянно забормотал Маунтин, как клещами вцепившись ей в плечо своею "сломанной" рукой. – Кого видели? Возле кого видели?

–Ты бы мне плечо-то отпустил, дорогой. Раздавишь ненароком своей всей из себя жутко переломанной лапой.

Маунтин отдернул руку и густо покраснел.

– Да нет, ты не поняла, – поспешил Бим на выручку другу, – про Светлого мы и сами все знаем… в смысле – слышали… в смысле – Молоток, это кто? Про Молотка мы ни сном, ни духом…